– Уже не боюсь, – сказал Грег, – все, больше не боюсь.
И только тут Лаура впервые за эти дни разрыдалась. Грег прижал ее к себе и гладил по голове.
– Ну хочешь, я убью его? – спросил Грег.
– Что ты, Грег, – сказала Лаура, – разве это мне поможет?
И дождь за окном, ливший все эти три дня, уже, кажется, собирался заканчиваться. И на небе уже округлялись большие яркие звезды, которые говорили о том, что теперь на земле будет снова хорошая погода.
Ни Лаура, ни Александр так больше в нашем городе и не появились. Но их история еще долго не давала покоя всем нашим жителям.
У нас в доме, например, во время завтраков, обедов и ужинов только о них и говорилось.
– Вы даже не представляете, – говорила всем моя мать Молли, – Александр все-таки бросил Лауру, и я с самого начала была просто уверена, что все именно так и произойдет.
– Конечно, так и должно было в конце концов случиться, – вторила моей матери ее дорогая сестра Мэгги, – но Лаура, она же еще совсем ребенок, и зачем она вообще поехала за ним?
– А как вы думаете, – спрашивала тогда у всех присутствующих какая-нибудь из моих ненормальных бабок, – а между ними что-нибудь было?
– А как же, – со знанием дела отвечала ей другая моя ненормальная бабка, – а как же иначе?
– Говорят, что они теперь в Европе, – продолжала моя мать, – но только в разных странах. Лаура, кажется, в Париже, изучает историю искусств, Грег сделал ей такой подарок. А вот в какой стране Александр, этого никто не знает.
– А еще говорят, что Александр вовсе не бросал Лауру, он сделал это как раз для того, чтобы защитить ее, – говорила моя тетка, мамина дорогая сестра.
– Защитить? – удивлялась моя мать, – да что ты такое говоришь, Мэгги?
– Да, – продолжала моя вездесущая тетушка, – говорят, что сэр Валентино сильно пригрозил им, и Александр не мог так рисковать, он уехал ради Лауры.
– Да ты что? – надрывалась тогда моя мать, – почему же тогда ни Лаура, ни Грег не хотят даже и слышать ничего об Александре?
– А откуда тебе это известно? – спрашивала ее моя тетка.
– Люди так говорят, – пожимала плечами моя мать.
– Да, многого, многого мы еще не знаем, – вздыхала тогда моя тетушка.
И им было глубоко наплевать на то, что у их дочки и племянницы Розмарин, то есть у меня, кусок в горло во время всех этих разговоров не пролазил.
И только мой отец поглядывал на меня с сочувствием. Но их разговоров никогда не прерывал, так как очевидно полагал, что вся эта болтовня поможет мне всю эту историю быстрее пережить.
