— Не знаю, в какую сторону ты предпочитаешь пойти,— сказал он.— Мы можем взять автомобиль Мэриджон и поехать на юг к Сеннену и Краю Земли или на север, к замку Кениджек и мысу Корнуолл. Возле замка, над заброшенными шахтами, есть скала, с которой открывается превосходный вид.
Он замолчал, ожидая ее реакции; когда Сара кивнула, Джастин вежливо произнес:
— Едем туда?
— Да, хорошо.
Они сели в машину и, почти не разговаривая, поехали по шоссе к развилке; дорога, уходившая влево, привела их к морю и шахтам Кениджека. Они оставили автомобиль в конце дороги и стали забираться выше, подыскивая наиболее живописный вид. Внизу отливало синевой бескрайнее море; в отдельных местах у берега оно было зеленым. Крутая тропинка петляла над огромными скалами Кениджека; чуть выше громоздились выброшенные из старой шахты камни. Сара отметила, что освещение было идеальным. Задыхаясь после подъема, она наконец села, обвела взглядом дрожащий сквозь марево пейзаж и ощутила охватившее ее волнение.
— Я взял с собой лимонад и бисквиты,— сказал Джастин, демонстрируя свою предусмотрительность.— В жару идти нелегко.
Они молча выпили лимонад.
— Прекрасное место для собаки,— сказала Сара.— Есть где побегать, погоняться за кроликами.
— Мы раньше держали собаку, овчарку по кличке Флип. Сокращенное от Филип. Ее назвали так в честь герцога Эдинбургского. Моя мать, как многие иностранцы, обожала королевскую семью.
Сара отломила кусочек бисквита и уставилась на него невидящими глазами.
— И что случилось с Флипом?
— Мать распорядилась, чтобы его усыпили, после того как он изорвал в клочья одно из ее лучших вечерних платьев. Я проплакал целую ночь. Когда отец вернулся домой, вспыхнул скандал.
Джастин взял полотняный мешок и рассеянно достал из него альбом для рисования.
— Мне что-то не хочется сегодня рисовать акварелью. Возможно, я набросаю эскиз углем, а потом по нему нарисую дома картину маслом.
— Можно мне посмотреть твои работы? Он помолчал, глядя на чистый лист.
— Они тебе не понравятся.
— Почему?
— Они слишком своеобразны. Я не показывал их никому, кроме Мэриджон. Она не похожа на других людей...
— Почему? — спросила Сара.— Почему Мэриджон не такая, как все?
— Да, это так, верно? Она не такая, как другие... На эой акварели изображена бухта — ты, вероятно, не узнаешь ее. А это...
Сара ахнула. Джастин замер, его лицо покраснело, он опустил глаза.
На картине было много серой и зеленой краски; грозовые тучи заволакивали небо, темные изрезанные скалы напоминали чудовища из кошмара. Детали пейзажа из-за плохой композиции наезжали друг на друга, но дикое неистовство природы, ее первозданная красота были переданы превосходно. Сара вспомнила, как Джон исполнял композиции Рахманинова. Если бы Джон рисовал, подумала она, он бы мог написать подобную картину.
