— Зачем идти к алтарю, если всегда можно соврать гостиничному клерку?
Он опустился в кресло напротив Евы и жестом предложил ей сесть.
— Некоторым женщинам нечего предложить мужчине, когда речь идет о забеге на длинную дистанцию.
— Большинство мужчин не заинтересованы в забеге на длинную дистанцию.
Он внезапно улыбнулся, быстро встал и подошел к окну; руки его находились в карманах.
— Брак — это забег на длинную дистанцию,— сказал он,— который кончается, когда партнеры принимают решение о разводе.
Он снова опустился со смешком в кресло; заметив, что ее глаза завороженно следят за ним, он в сотый раз спросил себя, что привлекательного находят женщины в его неугомонности, вечном движении, беспокойстве.
— Я бы хотела познакомиться с твоей новой невестой,— неожиданно сказала она,— просто из любопытства.
— Она тебе не понравится.
— Почему? Она похожа на Софию?
— Отнюдь.
Он задумчиво погладил подлокотник, расправляя обивочный материал своими сильными пальцами.
— Ты, верно, ненавидела Софию в тот уикэнд,— сказал он, не глядя на Еву.— Если бы я не был поглощен своими проблемами, то, пожалуй, нашел бы время пожалеть тебя.
Помолчав, Джон добавил:
— Макс оказал тебе медвежью услугу, взяв тебя с собой. Она пожала плечами.
— Это все осталось в прошлом.
— Да? Молчание.
— Что ты хочешь сказать?
— Когда ты позвонила мне сегодня вечером, мне показалось, что ты хочешь возродить прошлое.
Она уставилась на него.
— Разве не ты позвонил мне?
Ева по-прежнему смотрела на Джона. Он подался вперед, потушил сигарету и быстро сел рядом с ней на кровать.
— Дай мне твою сигарету.
Она молча протянула ему сигарету, и он погасил ее о пепельницу.
— Ну,— сказал он, не касаясь Евы, но демонстрируя готовность сделать это, если она проявит упрямство,— что за игру ты затеяла?
По ее губам скользнула улыбка; она убрала прядь волос со лба, словно пытаясь решить, что она хочет сказать. Он почувствовал, что его терпение истощается, а раздражение нарастает; он с трудом сдерживал поднимающуюся в душе ярость.
Наверно, глаза выдали состояние Джона; она замерла, касаясь пальцами волос и глядя на него; Джона вдруг охватило страстное желание схватить женщину за плечи и вытряхнуть из нее правду, таящуюся за холодным, невозмутимым лицом.
— Будь ты проклята,— тихо сказал он.— Будь ты проклята. Джон замер, услышав какой-то звук. Это был звонок — настойчивый, отвратительный. Его злость мгновенно остыла. Оттолкнув женщину, он потянулся к прохладной черной трубке телефона.
