— Моя лучшая страховка — твердая уверенность в том, что твои бухгалтерские книги в порядке, — ответила Марша.
Марша не любила перемен, и Виктория знала, что, вероятно, вполне могла бы платить ей меньше. Но она была твердо убеждена: там, где дело касается наемных работников, ты получаешь то, за что платишь. Люди же должны получать то, чего они стоят. Марша зарабатывала сто тысяч долларов в год плюс пять процентов от прибыли.
— Мне кажется, нас ждут тяжелые времена. — Виктория села на металлический складной стульчик перед столом. Марша могла бы иметь кабинет побольше и обставить его получше, но она сказала, что ей нравится именно такой кабинет — недорогой и тесный, — поскольку это обескураживает посетителей.
— Да. — Марша кивнула, взяв из верхнего ящика стола пластинку жевательной резинки.
— Черт! Я надеялась, ты скажешь, что все это только мои фантазии и мне незачем волноваться, ибо все будет хорошо.
— Это все твои фантазии, — согласилась Марша, энергично жуя. — Ты знаешь все дела так же хорошо, как и я, ну ты понимаешь. — Она нажала пару клавишей на клавиатуре компьютера. — Если японцы подтвердят лицензии, как и в прошлом году, все будет в порядке. Но продажи в универмагах снизились с прошлого года на пятьдесят процентов. Виктория только охнула.
— Да, неприятно, — кивнула Марша. — Негодяи. Это возвращает нас туда, где мы находились три года назад.
— А если японцы тоже нас прокатят?..
— Будет совсем плохо. В прошлом году доход от них составил два миллиона пятьсот семьдесят тысяч долларов. Не хотелось бы лишиться этого.
— Негодяи! — взорвалась Виктория. Марша вопросительно посмотрела на нее, и Виктории стало тошно.
— Но есть и хорошие новости. — Марша проглотила жвачку и взяла новую пластинку. Она ела жевательную резинку как настоящую пищу, и Виктория содрогнулась при мысли о том, на что похожи внутренности ее бухгалтера. — Аксессуары, которые ты сделала прошлой весной для магазинов беспошлинной торговли, очень хорошо продаются. Зонтики, резиновые сапожки и перчатки. Пока что прибыль составляет двести восемьдесят девять тысяч долларов, а плохая зимняя погода продержится по меньшей мере еще пять месяцев.
— Резиновые сапоги и зонтики, — повторила Виктория. — Кто бы мог подумать.
— Это именно те вещи, которые нужны в путешествии, но почему-то их всегда забываешь положить в чемодан. А красивый зонтик вообще очень трудно купить.
Виктория кивнула, слегка поморщившись при слове «красивый». Неужели оно прилипло к ней навсегда? «Виктория Форд — она такая красивая!» — написала ее воспитательница в детском саду на самой первой отчетной карточке. Это слово последовало за ней из Иллинойса на Манхэттен. «Красивая! Красивая! Красивая!» — таким был заголовок ее первого интервью «Женской одежде». Виктории так и не удалось отделаться от этого слова.
