— Позволь мне позаботиться о деньгах, дитя, — сказал он, закуривая десятую сигарету «Парламент». — Твое дело — мода. Я в этом бизнесе тридцать лет и понимаю творческих людей. Когда вы думаете о деньгах, у вас все идет вкривь и вкось.
Виктория кивнула. Она доверилась Говарду по недостатку опыта. Говард перенес ее мастерскую в большую комнату в здании на Седьмой авеню, где по коридорам, выкрашенным унылой серой краской, гуляло эхо, а чтобы попасть в женский туалет, требовался ключ. От здания исходил дух отчаяния, несбывшихся обещаний и надежд, но после работы в крошечной квартирке Виктория расценивала это помещение как огромный шаг вперед.
Одежда ее продавалась. Говард сказал, что компания должна получить за год двести тысяч долларов — ошеломляющую сумму.
— Разумеется, до вычета моих восьмидесяти тысяч плюс моих тридцати процентов: шестьдесят тысяч плюс восемьдесят — всего сто сорок.
Это казалось Виктории несправедливым, но, слишком робкая, она не спорила.
— Да он просто грабит тебя! — воскликнула Кит. По соседству с ними жила сотрудница банка, и однажды вечером Виктория рассказала ей о сложившейся ситуации.
— Так дела не делаются. — Женщина покачала головой. — Ты в нем не нуждаешься. Все очень просто — спрос и предложение. Ты все можешь делать сама.
Существовала только одна проблема: как избавиться от Говарда на законных основаниях? Обрадовавшись решению своих денежных проблем, Виктория подписала контракт и взяла на себя обязательство платить Говарду тридцать процентов до конца своей жизни.
Ей предстояло навсегда остаться рабыней Говарда. Сокрушаясь о своей глупости и мучаясь бессонницей, Виктория размышляла, есть ли способ отделаться от Говарда, не нанимая для этого киллера. Виктория поклялась, что если найдет решение, то никогда уже не свяжется с партнером…
А затем Говард сделал нечто странное — открыл в здании через дорогу новую компанию по производству одежды.
Это было удивительно, но Виктория не слишком о том задумывалась, поскольку таким образом освобождалась от него. Каждое утро он приезжал в мастерскую с Лонг-Айленда — в дешевом тренче, с картонной коробкой и «Дейли ньюс». В коробке всегда находились три кофе и булочка. Первым делом Говард брался за телефон и три часа вел переговоры, потом шел в кафе обедать. У него, вероятно, было множество приятелей в швейной индустрии, и он разговаривал с ними часами. Виктория недоумевала, как им при этом удается выполнять какую-то работу. Она принципиально не обращала внимания на босса, но мастерская состояла из одной большой комнаты, поэтому деться от Говарда и его разговоров было некуда. А когда он наконец освобождал телефон, то инспектировал ее рисунки.
