Зазвонил телефон, и, глянув на номер, Венди попила, что опять звонят из «Сплатч Вернер». Снова Виктор?
— Алло-о-о? — бодро отозвалась она.
— Венди? — неуверенно проговорил на том конце негромкий голос. — Это Миранда. Миранда Дилейни. Помощница Нико О'Нилли…
Девушка говорила так, словно в ее распоряжении был весь день (что вполне возможно), поэтому Венди перебила ее:
— Да, Миранда, как ты?
— Все хорошо… — медленно ответила Миранда. И затем, прочистив горло, продолжила: — Нико попросила меня уточнить, сможете ли вы пообедать с ней сегодня «У Майкла»?
— Ах да, ленч, — обронила Венди. Она забыла о ленче и, вероятно, отменила бы его из-за съемок, но быстро одумалась. Если Виктор на грани самоуничтожения, поддержка Нико окажется бесценной. Нельзя же забывать о восхождении подруги в «Сплатч Вернер» с тайным прицелом на кресло президента всего издательского отдела, что поставит ее на второе место после Виктора в структуре власти. Оставалось надеяться, что Нико получит эту работу прежде, чем Виктор окончательно потеряет разум.
Нико О'Нилли, неестественно прямо сидевшей на заднем сиденье лимузина по пути на вертолетную площадку в Ист-Сайде, казалось, что она полностью держит себя в руках. На Нико была белая блузка с рюшами, оттенявшая ее золотистые волосы, и темно-синяя юбка, сшитая в Париже одной из любимых портних Виктории. Красота этого обманчиво простого наряда таилась в крое. Именно благодаря ему костюм идеально облегал фигуру. Подобных вещей у Нико было не меньше пятидесяти (некоторые костюмы — с брюками), из разных тканей — от белого шелка до коричневого твида, и это означало, что она не может набрать ни фунта лишнего веса. Означало это и другое: ей никогда не придется беспокоиться о том, что надеть утром. Благодаря постоянству Нико в нарядах персонал и коллеги понимали, чего от нее ждать. Ей же оно давало душевный покой, поскольку Нико знала, что каждый день начинается одинаково…
О Боже!
Автомобиль находился сейчас на скоростной магистрали Рузвельта, и, повернув голову, Нико взглянула на мрачные коричневые здания, тянувшиеся вдоль дороги. От этого однообразия внутри у Нико что-то сжалось, и внезапно она ощутила себя побежденной.
Нико неловко сменила позу. За последний год на нее стали накатывать подобные приступы наводящей отчаяние тоски — все словно делалось неважным, ничто не менялось, не появлялось ничего нового; и она видела перед собой свою жизнь — череду бесконечно долгих, абсолютно одинаковых дней. Время при этом двигалось вперед а она, Нико, лишь делалась старше и меньше, и однажды она превратится в точку, а потом и вовсе исчезнет. Пуф! Как листочек, сгоревший на солнце под увеличительным стеклом. Такие мысли шокировали ее, потому что она никогда раньше не теряла вкуса к жизни — просто не было на это времени. Всю свою жизнь она боролась за то, чтобы стать тем, кем стала — тем существом, которым была Нико О'Нилли. А затем как-то утром время настигло ее, и Нико очнулась и осознала, что вот она — здесь. Нико достигла своей цели, и у нее есть все, чего она добивалась: блистательная карьера, любящий (да, пожалуй) муж, уважаемый ею, и чудесная десятилетняя дочь, которую она обожала.
