Гигантский муравьед, оцелот, тамарины и паразиты
Небольшой пароходик пробирался по сверкающим волнам к темно-зеленой полоске на горизонте, одновременно подходя боком к загадочной полосе грязной пены, которая пересекала море прямо по курсу. И когда острый нос корабля врезался в эту полосу, мы увидели первое южноамериканское чудо. Меня словно током пронзило с головы до пят, даже дух перехватило.
Все больше и больше накатывало чувство радости от сознания, что я наконец здесь. Скоро я снова погружусь в сияющий, щебечущий, жужжащий, буйный мир бьющей через край жизни — жизни джунглей.
Посмотрев вниз через борт судна, мы увидели нечто загадочное. По одну сторону вода была чистая, синяя, с переливчатым блеском, так что мы даже разглядели нескольких мелких акул, курсирующих на границе пенной полосы, и ярко-голубых рыбок, вьющихся вокруг парочками в любовном танце. По другую сторону, за полосой пены, простиралось темно-бурое пятно густой, как смола, жидкости, которая словно медленно кипела, вздымаясь из глубин. На ней болтались какие-то несусветные предметы: большие орехи и мелкие куски дерева, кучки сухих листьев и бесконечное множество совсем неопределимых вещей, черных и тяжелых с виду. Даже удирая в испуге из-под носа нашего суденышка, ни акулы, ни ярко-голубые рыбки не смели нырнуть в этот мрачный мир. Они метались перед носом и, в конце концов, ускользали в море, подальше от пены.
Зеленая полоска земли все еще была далеко на горизонте, но, как только пароход пересек пенную полосу, мы оказались уже в Южной Америке, в реке Суринам, несущей в море отбросы и мусор из джунглей.
Прежде чем мы успели рассмотреть рельеф на зеленом горизонте, наш пароход внезапно почти остановился, и вперед пошла высокая мутная волна от вертящихся вхолостую винтов. Мы сели на мель. По палубе пробегал кто-то, кому полагалось знать, что положено делать в таких случаях. На наш вопрос нам ответили, что эта волынка может затянуться часа на четыре. Так оно и вышло.
Тем временем мы сидели и созерцали превращение полоски на горизонте в сплошную массу серебристой, голубовато-зеленой растительности, которая, насколько хватал глаз, простиралась на восток и на запад. Собственно говоря, мы рассматривали побережье, с которым через несколько недель сведем короткое знакомство, хотя, — быть может, на свое счастье — тогда мы еще не представляли себе, при каких обстоятельствах будем наблюдать эти суровые бастионы, которые неуклонно приближались, становясь все более отчетливыми.
