«Вот этой философии я буду последователем, – с удовольствием думал Карташев, – приеду домой: Долба, Вербицкий, Семенов… кто ты? Я киренаик…»
Когда Карташев дошел до Декарта, он думал: «Отчего бы мне самому свою собственную философскую систему не выдумать? ну, хоть маленькую… Ну, вот, допустим, что я тоже философ и решил создать свою собственную философию. С чего я начну?»
Он сосредоточенно смотрел перед собой, стараясь раскопать в своей голове скрытый клад. Но ничего там не находил.
«Мой друг, ты ищешь ночью там, где я днем ничего не нахожу», – вспомнил он слова из какого-то анекдота.
«Неужели я такой идиот, что не могу создать даже плохенькую философию?.. Ну, всякий философ начинает с принципа и им уже охватывает весь мир, все существо вещей, отыскивает точку приложения данного момента… ну, вот, Декарт говорит: «Cogito, ergo sum» [Я мыслю, следовательно, существую (лат.)], – и поехал… Но вот и я тоже: «Cogito…»
Карташев пригнулся, смотрел на носок своего сапога и уныло шептал:
– Cogito, cogito, а ни черта не выходит.
Мечты Ларио об уроке неожиданно сбылись: по вывешенному в институте объявлению он получил урок.
Ларио веселый пришел к Шацкому.
– Знаешь, – смущенно разводил он руками, – довольно глупое положение: я – гувернер!.. Что из всего этого выйдет, я решительно не знаю. Двадцать пять рублей на всем готовом… Прогулки с сыном… славный мальчик, лет десяти…
– Прогулки эти превратятся, конечно, в свидания с Лизками, Машками…
– Положим, это ерунда, но, понимаешь, мамаша…
– А мамаша какая из себя?
– Не в том дело. Понимаешь, насчет религии пристает… Молитвы с ним по вечерам читать… А здесь я совсем пас, Миша.
– Сколько лет мамаше?
– Да глупости… Ну, лет тридцать.
– Муж есть?
– Есть… Интендант, что ли; о честности мне лекцию прочел. То есть черт знает что такое…
Ларио пустил свое «го-го-го» и еще смущеннее посмотрел на Шацкого.
– Понимаешь, она считает, что в современном обществе недостаточно уважают… черта. Ей-богу! Еще, говорит, одну сторону религии признают, а другую – вот этого самого черта – совсем знать не хотят… отсюда и все зло, потому что, понимаешь, черту только это и надо; ты думаешь, что говоришь с ученым, а это черт… то есть не сам ученый – черт, а черт в него забрался именно потому, что он и не верит в этого черта: кто не верит, к тому он и лезет.
– Что ж она – сумасшедшая?
– Нет… – в гимназии была. «Я, говорит, не могла бы жить, если бы не имела положительных идеалов… жизнь, книги, наука не дают их…» Все они путаются…
