Вечером он пил чай, и если не приходил Ларио, то отправлялся в театр скромно, – куда-нибудь в галерею.
Если же заходил Ларио, то они сидели, разговаривали, а иногда отправлялись вдвоем на вечерние прогулки по Вознесенскому и Мещанским. Тихий, сдержанный и молчаливый, Ларио делался бойким на улице, его «го-го-го» звонко неслось по Вознесенскому, он заигрывал с проходившими девицами полусвета, подпрыгивал перед ними, визжал и бойко неестественным голосом парировал их замечания.
Ларио не раз звал Карташева отправиться к Марцынкевичу, но тот от такого посещения наотрез отказывался.
– Почему же? Ведь там тебя же… Странно…
Ларио коробило, как он говорил, «жантильничанье» [жеманство (от франц. gentil)] Карташева. Он шутливо кипятился и фыркал, затрудняясь объяснить Карташеву безопасность такого посещения для него.
– Ведь ты же не девушка, наконец.
Ларио презрительно пускал свое «го-го-го».
Кончалось тем, что Ларио говорил:
– Ну и черт с тобой, я бы пошел, если бы у меня была рублевка.
– Возьми, – предлагал Карташев.
После некоторого колебания Ларио брал.
– Как получу урочишко, первое, Тёмка, что сделаю, – куплю почетный билет в Марцынку… билет три рубля стоит, и тогда за вход всего двадцать копеек, а так – по рублику каждый раз пожалуйте.
– Если хочешь, возьми три.
– Ну, что ты! Да я вот сегодня только, а там до урока – ни-ни…
Прошел месяц со дня приезда Карташева в Петербург.
Как-то раз выходя из конки, скучавший и томившийся Карташев встретился неожиданно лицом к лицу с долговязым Шацким. Шацкий, расставив ноги, весело смотрел на Карташева: тот же шут, несмотря на путейскую фуражку, с маленьким румяным лицом, веселый и возбужденный. Карташев очень обрадовался ему.
– Здравствуй, здравствуй, – заговорил снисходительно Шацкий.
Карташев, хотя и не был с ним на «ты», ответил ему весело:
– Здравствуй!
– Ну-с, мой друг, как поживаешь? – спросил покровительственно Шацкий. – Откуда?
– С лекций.
– О! Куда теперь?
– Обедать.
– К Детруа, конечно?
– Да.
– Да, да… Ростбиф из конины, огурцы с купоросом… да, да. Твой живот?
– Каждый день понос.
– Да, да: пока ешь – вкусно; кончил, в брюхе кол, через полчаса после обеда опять есть хочется, а вечером расстройство… Connu…[Известно… (франц.)]
Карташев рассмеялся.
– Совершенно верно.
– Ну, вот что, мой друг, – продолжал Шацкий, – не хочешь ли сегодня отобедать со мной у Мильбрета, – на четыре рубля дороже в месяц, но сохраняется желудок…
– Что ж, с удовольствием.
