«СМИРНОВ: Я прошу вас ответить на следующий вопрос: когда и в каком составе эта так называемая «международная комиссия» выехала в Катынь?
МАРКОВ: Эта комиссия прибыла в Смоленск вечером 28 апреля.
СМИРНОВ: Сколько раз члены комиссии были непосредственно у массовых могил в Катынском лесу?
МАРКОВ: Мы были в Катынском лесу два раза, а именно 29 и 30 апреля, в первой половине дня.
СМИРНОВ: Сколько часов вы каждый раз были непосредственно у массовых могил?
МАРКОВ: Я считаю, что не больше трех-четырех часов каждый раз.
СМИРНОВ: Я прошу вас ответить на следующий вопрос: свидетельствовал ли судебно-медицинский осмотр трупов о том, что они находились в земле в течение трех лет?
МАРКОВ: По моему мнению, эти группы находились в земле гораздо меньше трех лет. Я считал, что труп, который я вскрыл, находился в земле около года или полутора лет.
СМИРНОВ: В практике болгарских судебных медиков принято, чтобы при освидетельствовании трупа составленный по этому поводу судебными медиками акт заключал в себе две части: описательную часть и выводы.
МАРКОВ: В нашей практике, так же как и в практике других стран, насколько мне известно, это делается так: сначала дается описание и затем — заключение.
СМИРНОВ: В составленном вами протоколе вскрытия трупов есть заключение или нет?
МАРКОВ: Мой протокол о трупе, вскрытие которого я произвел, состоит только из описательной части, без заключения.
СМИРНОВ: Почему?
МАРКОВ: Потому что из бумаг, которые были даны нам, я понял, что нам хотели заранее внушить, что трупы находились в земле три года.
СМИРНОВ: Кстати, эти бумаги вам были показаны до вскрытия трупов или после вскрытия трупов?
МАРКОВ: Да, это было за день до вскрытия.
СМИРНОВ: Было ли вам в момент подписания обобщенного протокола всей комиссией совершенно ясно, что убийства совершены в Катыни во всяком случае никак не ранее последней четверти 1941 года и что 1940 год во всяком случае исключается?
МАРКОВ: Да, это было для меня ясно, и именно поэтому я не сделал заключения к протоколу, который был составлен мной в Катынском лесу.
СМИРНОВ: Почему же вы все-таки подписали обобщенный протокол, с вашей точки зрения неверный?
МАРКОВ:…Переночевав в Смоленске, мы 1 мая утром вылетели… В полдень мы приземлились на аэродроме под названием «Бела». Аэродром был, очевидно, военный… Там мы пообедали и непосредственно после обеда… нам предложили экземпляры протокола для подписания. Нам их предложили подписать именно здесь, на этом изолированном военном аэродроме. Вот это именно и явилось причиной того, что я подписал протокол, несмотря на убеждение, к которому я пришел при вскрытии, которое произвел».
