…Борман раскрыл папку. В ней лежал один-единственный документ, специально подготовленный канцелярией НСДАП[6] по личному распоряжению Гитлера.
Прежде чем поставить свою подпись, Борман перечитал строку за строкой все секретное предписание, адресованное имперским руководителям, гаулейтерам и фербандерфюрерам фашистского рейха. Для Бормана это был не просто машинописный текст. Он держал в руках оружие беспощадного террора.
Сжав толстыми пальцами «вечное перо», Борман прищурил левый глаз, он словно целился во врагов нацистской Германии, готовясь скрепить своим именем документ, подлежавший хранению только в сейфе.
Взгляд Бормана упал на титульный гриф первой страницы документа, составленного в главной ставке фюрера. Орел, распластавший крылья и зажавший в когтях фашистскую свастику, казалось, хищно вцепился в готический шрифт.
«…По поручению фюрера и принимая во внимание особо разительный пример халатного разглашения государственной тайны, — беззвучно шевелил губами Борман, — вновь приказываю неукоснительно выполнять нижеследующее распоряжение и безусловно соблюдать предписание о правилах хранения в сейфах документов НСДАП.
Телеграфистка одного промышленного предприятия, обязанная по роду своей работы соблюдать государственную тайну, закончив передачу служебной телеграммы другому предприятию, присовокупила к ней и свое личное сообщение. Она сообщила по телеграфу между прочим, что ее фирма слишком перегружена из-за «большого дела», «могущественного против врага», и что подготовка этого «дела» уже завершена. Позже она сообщила, что в городе «полным-полно всяких вещей». Вещи, писала она, заготавливаются там… Под «большим делом», — разъяснял далее бормановский циркуляр, — подразумевался агрегат возмездия. На основании содержания этого дела суд приговорил телеграфистку к смерти по обвинению в измене стране. Фюрер приказал довести приговор до сведения всех телеграфов рейха, военной промышленности и НСДАП в качестве внушающего страх предостережения».
Борман закрыл папку и опустил на нее свои тяжелые кулаки.
«Жестокость. Беспощадная и холодная. Злопамятная. Карающая и подчиненных и начальников — невзирая на чины и заслуги перед национал-социалистским движением, рейхом и фюрером, — вот что оградит тайну готовящегося возмездия. Наше новое оружие огненным смерчем внезапно и ужасающе обрушится на врагов Германии и повернет ход войны в нашу пользу». Мысленно Борман повторял эти слова, сказанные Гитлером с фанатичной убежденностью всего несколько часов назад, здесь, в ставке ОКБ,
