Стийна все еще трясла ногой, и это окончательно вывело меня из себя.
- Ну что ты все время укачиваешь младенца сатаны!
Стийна не поняла. В наших местах так говорят, когда кто-нибудь трясет ногой — "укачивает младенца сатаны!".
- Я где-то читала, что это выражение внутренней неудовлетворенности, — заметила Аэт с ученым видом.
Мне захотелось резко встать и навсегда распрощаться с этим домом. Так подвести! До сих пор Аэт всегда сдерживала свое слово, она была частенько до того точной и даже педантичной, что мы со Стийной чувствовали себя рядом с нею рассеянными профессоршами. И надо же ей вообще было позвать нас с собой!
- Сейчас, как мне кажется, это наверняка выражает неудовлетворенное желание путешествовать, — заметила я.
- Но в Ригу можно поехать и рейсовым автобусом, — сообщила Аэт, — и поездом…
- Да неужто! — изумилась Стийна.
Конечно, ее разочарование было сильнее моего: Стийна чуть ли не с самого рождения пишет стихи, и она небось не только хотела посмотреть город Ригу, но и поглядеть вблизи на известных писателей, может быть, и тетрадку со стихами прихватила… Поездом ехать очень удобно, гораздо удобнее, чем в автобусе, но… откуда у нас столько денег! Попросить у тети? Да если она услышит, что мы хотим ехать одни, тогда на поездке надо поставить крест. Отныне и навеки. В любом случае.
Стийна посмотрела на меня как обычно — исподлобья — и глухо сказала:
- Знаешь, Маарья, давай просто так отправимся.
- Куда?
- Все равно. Остановим первую же попавшуюся машину и поедем, куда повезут. Знать маршрут наперед за два года неинтересно.
- Отлично!
- Но мы все-таки могли бы встретиться в Риге, — предложила Аэт.
- Деньги, деньги! Money, money! — спела я. — У нас уж такие низменные наклонности: хотим есть и платить за билеты. Если первая же попавшаяся машина случайно отвезет нас именно в Ригу — тогда конечно. В шесть часов перед собором. В качестве опознавательной приметы держи в руках десять газет и букет ромашек в зубах.
Теперь уже Аэт чуть не плакала. Но мне не было жаль ее. Ничуть. Если бы она была настоящей подругой, она тоже отказалась бы от поездки.
- Может, позволишь мне все-таки переодеться? — спросила я.
Только теперь Аэт и Стийна обратили внимание на мой "дорожный костюм молодой дамы".
- В вашем распоряжении сегодня на арене подающая надежды попрыгунья Маарья Пярл и ее тетя, мастер портняжного искусства Мария Перлинг, девичья фамилия Перлинг! — объявила я и для пущего эффекта сделала несколько прыжков, как в эстонской польке.
