Рука Федора Матвеевича, держащая стакан с пивом, чуть дрогнула. Дед Пахом медленно опустил стакан на стол. Андрей Иванович с любопытством смотрел на старика.
– Который из них вас интересует, начальник?
– Худощавый, тот, что впереди.
– Этот человек – большая умница. Но характером слаб, твердости в нем мало, мягкотел он характером, а вообще, добрый.
– А что про второго скажем?
– А он спиной ко мне стоит. И потом, дорогой начальник, за такие фокусы в цирке деньги берут, а вы вот задарма хотите. – Старик зло сощурился и пристально посмотрел на Гукова.
– Скажите, Михаил Сергеевич, вы действительно настолько любили покойную Ирину Вагай, что готовы были оставить жену и двоих детей?
Инженер Муратов тяжело вздохнул, приподнялся в кресле, куда усадил его начавший допрос Королев, и вытер лоб смятым уже платком.
– Я не понимаю, – сказал он, – мне неизвестно, имеете ли вы право задавать такие вопросы, тем более их задают мне уже не первый раз.
– Кто вас еще спрашивал?
– Ваш коллега, который присутствует сейчас здесь. – Муратов кивнул на Гукова, устроившегося в кабинете начальника рубежанской милиции, который уступил его для проведения допроса.
– Было такое, – сказал Гуков. – Спрашивал.
– Мы можем задать вам любой вопрос, если он обусловлен интересами расследования, товарищ Муратов, – спокойно произнес Королев. – Поэтому уж не взыщите… Придется отвечать.
– Расследования? – вскричал, снова приподнявшись, инженер. – Почему я должен отвечать на ваши любые вопросы? В чем меня обвиняют?
– Так уж сразу и обвиняют! – мягко проговорил Андрей Иванович. – Что это, право, Михаил Сергеевич, вы так всполошились? Успокойтесь. Вас просто допрашивают в качестве свидетеля. Обычное дело.
– Хорошо, – глухим голосом произнес Муратов. – Да, я любил эту женщину и был готов оставить семью ради нее.
Наступило молчание.
– Нет, – сказал инженер, – не так выразился. Оставить жену – это да. Детей оставлять я не собирался.
– Жена знала о ваших намерениях? – спросил Королев.
– Я хотел ей сказать, но Ирина запретила мне. Ирина не хотела причинять боль другой женщине. Это был необыкновенный, святой человек! Да… Какая нелепая смерть! – Неподдельная глубокая скорбь прозвучала в голосе Муратова.
Гуков и Королев переглянулись.
– Вы, конечно, думали и о судьбе детей, – сказал Андрей Иванович, – когда принимали решение о союзе с Ириной Вагай.
– Думал, – ответил Муратов. – Я хотел их взять с собой.
– А жена ваша согласилась бы на это? – задал вопрос Королев.
