— О, возлюбленный брат Петр, закончил ли ты свое второе послание?
— Нет, драгоценный брат Павел. Вот когда ты допишешь свою первую эпистолу коринфянам, тогда и я завершу свою…
Почти как пелось в знаменитой рок–опере «Иисус Христос — суперзвезда»: «Вот, пойдем, засядем за Евангелия…»
Апостолы казались мне недосягаемым идеалом христианской святости, пока… пока я не натолкнулся на строки Павла:
«… а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое».
Как он — святой — мог такое написать? Вдруг в голосе его зазвучала обида — простая, чисто человеческая:
«Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего ? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня».
Я увидел, как негладко складывались отношения между апостолами:
«Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по–язычески, а не по–иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по–иудейски?»
Петр тоже не оставался в долгу:
«…как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразуми–тельное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».
И меня поразила — сразила — мысль: Господи, они же люди! Они живые! Они познали Тебя, как никто другой, но так и остались людьми!
Чем больше человеческого ввделось мне в характерах апостолов, тем больше восхищала сила Бога. Какие великие дела удавалось Ему творить через немощную плоть верующих — живых людей, обычных членов церкви. В чем секрет? — думал я. В поисках великой тайны я перечитывал Деяния, и мне открылись совершенно необычные стороны жизни первой церкви. Секрет оказался прост ее члены просто
