И все же, эти болезни казались мне только тенью несчастий по сравнению с моими страданиями в семье, которые ежедневно возрастали. Действительно, жизнь для меня была так утомительна, что даже смертельные болезни меня не пугали.
Вопреки всему рождение ребенка улучшило мою внешность. И соответственно, послужило возрастанию моего тщеславия. Я была рада, что вызываю у людей такое внимание. Мне случалось выходить на прогулки в общественные места (хоть это было редко), и, находясь на улице, я надевала маску тщеславия. Я снимала перчатки, чтобы показать свои руки. Возможно ли большее безумие? Всякий раз после того, как со мной случались подобные слабости, я горько плакала дома. Однако, как только представлялся новый случай, я снова их совершала. Мой муж терпел значительные убытки. Это меня странным образом терзало. Не то чтобы я жалела о потерях, но мне казалось, что я являюсь причиной всех злоключений в семье. С каким удовольствием я жертвовала временными благословениями! Как часто у меня появлялось желание даже вымолить свой хлеб, если бы Бог повелел мне это сделать. Но моя свекровь была неумолимой, когда именно она приказывала мне молиться обо всем этом. А для меня это казалось совершенно невыносимым.
О мой драгоценный Господь, я никогда не могла молиться об этом мире, или о мирских вещах. Никогда мое трепетное к Тебе обращение не было испачкано земной грязью. Нет, мне легче было бы отречься абсолютно от всего ради Твоей любви и наслаждения Твоим присутствием в царстве не от мира сего. Я полностью пожертвовала собой для Тебя, ревностно моля о том, чтобы наша семья лучше молила о подаянии, нежели допускала по отношению к Тебе какое–нибудь оскорбление. В своем разуме я извиняла свекровь, говоря себе: «Если бы мне самой пришлось копить и экономить, я бы не была так безразлична к убыткам. Я пользуюсь тем, что мне ничего не стоило, и пожинаю то, что не сеяла». Однако подобные мысли не вызывали у меня сожаления о потерях. Я даже рисовала себе приятные картины нашего переезда в благотворительный приют. Ни одно положение не казалось мне столь ужасным, как мои постоянные домашние гонения.
Мой отец, который нежно меня любил, и которому я оказывала безграничное почтение, ничего об этом не знал. Бог так допустил, чтобы на некоторое время и он был недоволен мною. Моя мать постоянно говорила ему о том, что я неблагодарна, не оказываю им почтения, что всецело отдаю себя только семье мужа.
