С Антонио Креспи следователь беседовал на веранде отеля. Наступающий вечер смягчил резкие блики океана, притушил краски разноцветных пляжных зонтов и кабинок для переодевания. В багряном свете заходящего солнца лицо Креспи выглядело усталым и не таким уж и молодым.
— Послушайте, мистер Джексон, — говорил он, уже не в первый раз повторяя одно и то же, — я не понимаю, чего вы от меня хотите. Говорю вам, я был у себя в номере с двадцати трех ноль-ноль и никуда из него не выходил до утра.
— Тогда почему же миссис Каннингхем искала вас по всему отелю около полуночи?
— С чего вы взяли, что она меня искала? Спросите у нее самой, и она скажет, что не в ее привычках искать своих слуг. Я понимаю, вам нужно закрыть дело, но повесить на меня этот труп вам не удастся. Хочу вас честно предупредить — не ориентируйтесь на меня, потому что, если припрете меня к стенке, я назову свидетеля, который подтвердит, что я был с ним с полуночи до часу ночи. Так что лучше не тратьте на меня время и силы.
— Ваш свидетель — это Мэри Каннингхем?
— Черт побери! Откуда вам это известно, мистер Джексон?
— Скажу вам больше, мне даже известно, что до прихода в триста шестнадцатый номер Марты Каннингхем вы находились в постели ее дочери, а вот куда вы делись потом из номера, я хочу узнать.
— О господи, лейтенант, да никуда я из номера не девался. Если бы я знал, что вы в курсе моих отношений с Мери, то я бы давно сам все рассказал. Я же боюсь единственно того, что старуха узнает об этом и попросит меня из дома. Когда она постучалась к Роберту, мы с Мери сразу поняли, что после него она придет к нам, поэтому я взял свою одежду, туфли и залез под кровать. Там и пролежал, пока старуха не ушла. Между прочим, горничная на нашем этаже получает деньги зазря. Под кроватью полно пыли. Вот когда я в такой ситуации оказался пару лет назад в "Хилтоне" в Чикаго ...
— Ладно, ладно, Креспи, потом опишете в своих мемуарах. Ответьте лучше, во сколько вы ушли из триста шестнадцатого номера.
— Около часа ночи. Я бы и раньше ушел, да Мери не хотела отпускать, пока не показала всего, что умела. Клянусь мадонной, если ее мамаша была в молодости такой же, то я очень жалею, что встретил ее не тогда, а сейчас.
— А вы шутник, Креспи. Скажите, Мери Каннингхем подтвердит, что вы были у нее до часу ночи.
— Святой Антонио! А почему же нет? Можете пойти и спросить ее сами, она-то свою мамашу не больно боится.
Лишь поздно ночью у себя в номере Генри Джексон закончил прослушивать сделанные им за день магнитофонные записи свидетельских показаний. Картина для него складывалась безрадостная. С момента убийства прошли сутки, а у него не было даже реального подозреваемого. В семействе Каннингхемов, включая Антонио Креспи, все имеют убедительные алиби. Остров, за весь день никто не покидал ни на пароме, ни на лодке, и из теперешних постояльцев отеля ни один не подходит на роль наемного убийцы. Нет, убил кто-то из своих, но кто? Вообще появление семьи Каннингхемов на Грин-Айленде под вымышленным предлогом явно не случайно. И откуда Марта Каннингхем вообще могла узнать о том, что ее брат с женой (как она думала) находится здесь? Стоп! От осенившей его догадки Генри Джексон вскочил с кресла и принялся мерить комнату из угла в угол быстрыми шагами. А что, если звонок Марты Каннингхем не был вымышленным?! Что, если убийца специально вызвал всю милую семейку на Грин-Айленд, чтобы попытаться обвинить в убийстве Роберта или Креспи и отвести тем самым подозрения от себя? Так-так, если потянуть эту ниточку, то многое становится объяснимым. От волнения Джексон начал хлопать себя по карманам, забыв, что уже год как бросил курить, потом быстро сел к столу и стал набрасывать на листе бумаги основные моменты только что родившейся в его голове новой версии.
