— Велика наша земля, — сказал Тур, — от Моря до Моря тянется. Великие племена обитают на земле этой. Никто не голодает, места хватает всем. Так за что воюем? Всех к ответу призываю! Вы, Боргвы, за что тесните Лис?
Вождь Куниц никак не ожидал вопроса, а потому угрюмо буркнул:
— Мешают они нам.
И погладил рукоять боевого топора.
Оярлик Скантир вспыхнул, как сухое дерево от удара молнии:
— Мешаем? Мешаем?! Вы убиваете наших женщин и детей, вы угоняете наш скот, сжигаете наши поля только потому, что мы вам мешаем?! Да если…
— Остынь, Оярлик, — сильные руки сородичей легли ему на плечи и не дали вскочить на ноги и выхватить меч.
— Нас больше, — повторил вождь Куниц, — и земли нам надо больше, а от вас все равно никакой…
Тут Оярлик зарычал так, что многие вздрогнули, а вождь Куниц поперхнулся словом.
— Вам всего надо больше! — рычал Оярлик, вырываясь. — Хлеба — больше, оружия — больше, женщин — больше! Крови — больше! Вы на озере Околич целое племя вырезали, от них-то вы что хотели получить?! Да не держите вы меня, я их убью, только еще не сегодня.
Сородичи отпустили Оярлика, и тот снова сел и сказал спокойно:
— Не думайте, что я забыл, кто приложил руку к гибели моих бойцов у Выжженного Дола. Вы за это заплатите. Каждый.
Ян не мог не заметить, какими взглядами обменялись Боргвы и Асгамиры. Что-то тут было не так.
Янгар Исмел Стиэри поднял руку, разговоры смолкли.
— Я собрал одда-отунг, чтобы мы определили границы для всех племен и принесли Клятвы не нарушать их.
От крика, который поднялся вслед за этими словами, у Яна заложило уши. Но тут Эрлиг Стиэри поднялся порывисто, с пояса боевой рог сдернул и громко протрубил. Голос рога был столь грозен, что разом стало тихо. И в этой тишине снова прозвучал голос Эвана Асгамира:
— Мы заберем себе нижнее течение Стечвы и правый берег Соль-озера.
От такой наглости Ян едва не позабыл, где находится. У каждого племени, что прибыли на отунг, были свои притязания, но даже у самых жадных аппетит был не в пример меньше, и теперь они во все глаза смотрели на Вепрей.
— Нижнее течение Стечвы свободно, — янгар Вепрей погладил седеющую бороду, — там никто не живет. Мы возьмем эту землю себе.
Тут заговорил Ингерд, и Ян подивился спокойствию в его голосе. От этого спокойствия у него мороз пополз по коже, и не только у него.
— Правда, — сказал он. — Там никто не живет. Как правда и то, что Волки, обитавшие там, в одну ночь превратились в овец, и вы потрошили их, как овец. Разумеется, там теперь никто не живет.
