Выбрался он на той стороне стены и подивился: кругом было пусто и тихо, а впереди, там, где посреди становища росли березы, слышался разноголосый шум. По протоптанной дороге Ингерд двинулся туда. Волки не отставали.
Ясноствольные березки, стройные и кудрявые, поднялись в самом центре становища, и никто не решился срубить их, хоть и мало места людям было, береза — дерево священное, от них добра много было, да силы, да светлее делалось вокруг и на душе тако же.
Нынешним вечером много народу там собралось, все жители становища, они сгрудились вокруг одного человека, и этим человеком был Ян.
Ингерд тихо подошел и остановился в сторонке, стараясь в общем говоре уловить важное, волки уселись на землю по бокам. Сперва было ничего не понять, потом Ингерд выхватил слова "красное перо" и «одда-отунг», но связать их не смог. Потом его заметили, и по толпе от краев к середине пронесся испуганный шепот:
— Волк! Черный Волк со своей стаей!..
Ингерда не заботило, что его страшится собственное племя, он всегда был тут чужим, а теперь и подавно. Люди молча расступились, давая ему дорогу, и он прошел туда, где стоял Ян, а волки за ним — след в след.
Ян был хмур, но на лице его явственно читалась решимость сделать то, что задумал. Ингерд хорошо знал это его выражение, оставалось только выяснить, что именно он задумал.
С минуту они глядели друг на друга, ни слова не говоря, и все вокруг молчали, ибо когда их видели вместе, то побаивались обоих. Воины-Соколы хорошо помнили, сколь страшны эти двое в бою, когда сражаются бок о бок. Сам по себе Ян — лучший из Соколов, но рядом с Волком из воина превращался в убийцу. Мало кто это одобрял, но вслух не осуждали. И дорогу им обоим переходить никто не хотел, и уж тем более встревать, если они в ссоре.
Ингерд хотел уже сказать Яну, что покидает Соколиное становище, но Ян опередил его:
— Красное перо, — глаза его сверкали, — это знак. Я не ошибся. Нас ждет одда-отунг — сход всех племен, что живут от Моря до Моря. Никто не посмеет отказаться!
Он усмехнулся и спросил:
— Ты, кажется, что-то желал сказать, Волк?
Но Ингерд промолчал. Слова "никто не посмеет отказаться" остановили его, ведь они означали, что на том отунге будут все, и Асгамиры тоже. А раз будут Асгамиры, значит, и Рунар — единственный сын янгара Эвана — тоже будет там. Потому Ингерд тоже усмехнулся и ответил:
— Я хотел сказать: когда отправляемся в путь, Ян?..
Не было ничего удивительного в том, что Ингерд не знал, что такое одда-отунг, многие не знали. Ян принес красное перо своему деду и спросил:
