Ян сидел на земле у подножия кургана, спрятав лицо в коленях, только светлые волосы видел Ингерд да на затылке грязную повязку с проступившим пятном крови. Вздрогнул Ян, услыхав шаги, поднял голову, и остановился Ингерд, натолкнувшись на его взгляд, полный тоски, отчаяния и боли, будто свое отражение увидел. Верно, Ян то же почуял и в лице переменился. Смерть повязала их рука к руке, хотели они того или нет.
— Нет. Я не стану таким как ты, Волк, — медленно и четко произнес Ян. — Не будет того. Я не отдам свою душу бёрквам. Это слишком просто.
— Просто? — вскинул голову Ингерд. — Не суди о том, чего не знаешь, быстрокрылый.
— Я не хочу этого знать, — проговорил Ян сквозь стиснутые зубы. — Я мог бы дать клятву и отомстить. Как бы я хотел этого!.. — воскликнул он яростно, но тут же погасил в себе эту ярость. — Но мне должно думать не о себе, а о других.
— Тебе есть о ком думать, — тихо сказал Ингерд, — и в этом между нами разница, Сокол. У меня же нет ничего, кроме мести, я живу ею, я ее пью, питаюсь ею. Отними у меня месть, и я умру, потому что мне нечем будет дышать.
— Мое племя приняло тебя, — голос Яна был глух. — Ты мог бы принести нам много пользы…
Ян запнулся, удержав в себе слова, каким не должно было сорваться с его губ, но за него договорил Ингерд:
— А принес горе, Сокол. Я обманул и тебя, и себя, и всех, понадеявшись, что смогу жить в чужом племени, как в своем. Нет. Каждый новый день становился тяжелее прошедшего, и неподъемной стала тяжесть. Казню себя за то, что ты пошел со мной.
— Решение было моим, — отозвался Ян, но с этого дня принял на себя вину за гибель отца и брата, и жить ему с этой виной до конца дней своих, какими бы длинными или короткими они не оказались. — А теперь оставь меня, Волк. Я хочу быть здесь один.
Ингерд молча повиновался. Едва поднявшееся над лесом солнце заволокло низкими сизыми тучами, посыпалась из них изморось, что каплями оседает на траве и листьях. Ян плакал, но никто не мог сказать — слезы на его лице ли, дождь ли.
Не заворачивая в стан, направился Ингерд в избушку Вяжгира-знахаря. День запасмурнел, и знахарь был дома. Ингерд переступил порог и прислонился спиной к дверному косяку. Одного взгляда хватило Вяжгиру, чтобы увидеть все перемены, произошедшие в чужаке, и перемены эти причинили Вяжгиру большие огорчения, ибо увидел он бёрквов, припавших к его следу, подобно псам, что гонят зверя.
Ни о чем не спросил Вяжгир, поставил на стол еду, но не мог есть Ингерд, только кувшин родниковой воды выпил, и такая вдруг усталость камнем-валуном навалилась на него, что не смог он с лавки подняться.
