— Аарел Брандив! — воскликнул Ян. — Одинокий Охотник!
Орел приподнялся, от рыси оттолкнулся, бессильно к земле припал и обернулся человеком.
— Ян Серебряк, — тихо отозвался он. — Эта земля не твоя. Зачем ты здесь?
— Не серчай, — миролюбиво ответил ему Ян. — Пошли лучше к нашему костерку.
Но Орел был так слаб, что его пришлось держать под руки, сам он идти не мог. Из того, что он доверился Яну, Ингерд заключил, что они давно знаются.
Привели они его к костру, вина дали, Ян и спрашивает:
— Не иначе Туарха выслеживал?
— Я от самой Келмени за ним шел, пять дней не спал, — глаза Орла сверкнули из-под упавших на лицо черных, как смоль, волос. — Лисы весть принесли, что Туархи к Асгамирам гонца послали. Вот я его и перехватил.
— Зачем это? — насторожился Ян.
Но Орел не ответил — уснул сном крепким, на спину откинувшись.
— Отчего ты его одиноким охотником зовешь? — спрашивает Ингерд.
— Оттого, что воюет он и охотится в одиночку. Племя его велико, а он людей сторонится, а почему — сам не знаю, а спросить все недосуг было, да и неразговорчив он.
Ян потянулся.
— Слушай, Ветер, ты, может, и семижильный, а мне подремать надо.
А тут и рассвет скоро, сырой туман по земле пополз. Ян проснулся замерзший, Ингерда нет, а Орел как спал так и спит. Только теперь Ян заметил рваную рану на его груди, и рука левая, как плеть, безвольно висела. Разрезал он на нем рубаху, вином рану как следует промыл, со своей рубахи лоскутов нарвал, а тут и Ингерд является, травку приносит особую, раны заживляющую быстро, — у знахаря-то живя многому научился. Ян эту травку пальцами как следует растер, на тряпицу положил и к груди Орла крепко привязал.
— Рука у него, видно, сломана, — сказал Ингерд. — Долго ему не летать.
— Аарел если летать не будет — умрет, — отозвался Ян. — Он больше птица, чем человек, не как мы. Я птицей стану или ты — зверем, так потом два дня ждешь, пока сила вся вернется, а он — нет. Сегодня же с восходом лететь сможет, кабы не рука.
Подивился Ингерд такой выносливости.
— Откуда же он сил берет столько? Неужто колдовство?
— Говорю тебе: он больше птица, чем человек. Живет как хочет, и племени от него пользы много.
Пока они больную руку лечили, кости на место ставили, Орел даже глаз не открыл, до того крепко спал.
— Нельзя оставлять его здесь, — покачал головой Ингерд. — Что делать нам с ним?
— Первый дозор встретим и сдадим его, — сказал Ян.
"Если раньше не подстрелят", — подумал про себя.
Ян не зря опасался, места кругом были глухие, нехоженые, дозор пройдет — травинка не согнется, сучок не треснет. До Соль-озера хоть и далеко, но свои рубежи Орлы охраняли зорко.
