Плагиат | страница 51
Юрий Михайлович пожал плечами и подумал вчуже: «Действительно — а зачем?»
— Хорошо, — продолжал святой Георгий, — я поставлю вопрос иначе… Зачем обрекать себя на лишения, много лет скопидомничать и в конце концов приобрести полторы тонны металла, если остается жить неполные две недели? Вы соображаете: неполные две недели осталось жить?!
— Как это?.. — настежь распахнув глаза, справился Лютиков.
— А вот так! Не вмешайся я в это дело, завтра вы купите подержанную «четверку» в гаражном кооперативе «Дружба» и послезавтра поедете в поселок Передовик. Но не доедете, поскольку на Аминьевском шоссе стукнетесь с бандитским «Роллс-Ройсом», и в результате у вас отберут ваш несчастный автомобиль. В среду вы будете отлеживаться, в четверг пойдете жаловаться в милицию, потом заболеете на нервной почве и на той неделе отправитесь в мир иной… Как вам нравится такая перспектива?
— Она мне совсем не нравится, — сознался Юрий Петрович и помотал раздумчиво головой.
— Поэтому я вам и советую как ваш ангел-хранитель: наплюйте вы на этот автомобиль! Зачем вам на старости лет эти глупые хлопоты — техосмотр, запчасти, мздоимцы под видом милиционеров, лишний раз рюмочку не выпить и прочая ерунда?..
— Согласен, — сказал Лютиков. — Завтра начинаю другую жизнь.
Сколь фантастической ни покажется эта последняя вариация, нужно признать, что и она по-своему вписывается в российскую действительность, где многое совершается по законам драматургии, а не электричества, и «бог из машины», разрешающий неразрешимые ситуации, есть принцип едва ли не бытовой. Более того: явление святого Георгия Победоносца на ровном месте представляется не таким уж фантастическим по сравнению с тем, что вот в столице государства, населенного представителями белой расы (которые, кстати заметить, дали совершенный подвид европейца — русского интеллигента), посреди необъятной площади лежит мумия фараона, заключенная в мрамор и пуленепробиваемое стекло.
Закончить эту вариацию нужно так: «На другой день после свидания с ангелом-хранителем Лютиков ударился во все тяжкие, именно: купил себе новые брюки, белужьей икры к завтраку и вскоре сделался завсегдатаем ресторана «Москва-Париж». На следующей неделе его застрелили у подъезда ресторана, приняв по ошибке за нежелательного свидетеля по одному важному делу, и он все-таки отправился в мир иной».
Антону Павловичу
Наш человек в футляре
Учитель древнегреческого языка Беликов, в сущности, не знал, чего он боялся, и умер от оскорбления; учитель русского языка и литературы Серпеев отлично знал, чего он боялся, и умер оттого, что своих страхов не пережил. Беликов боялся, так сказать, выборочно, а Серпеев почти всего: собак, разного рода привратников, милиционеров, прохожих, включая древних старух, которые тоже могут походя оболгать, неизлечимых болезней, метро, наземного транспорта, грозы, высоты, воды, пищевого отравления, лифтов, — одним словом, почти всего, даже глупо перечислять. Беликов все же был сильная личность, и сам окружающих застращал, постоянно вынося на люди разные пугательные идеи; Серпеев же был слаб, задавлен своими страхами и, кроме как на службу, во внешний мир не совал носа практически никогда, и даже если его посылали на курсы повышения квалификации, которыми простому учителю манкировать не дано, он всегда исхитрялся от этих курсов как-нибудь увильнуть. Нет, все-таки жизнь не стоит на месте.