Сурков рассказывал очень оживленно, но в этом оживлении его гость чувствовал что-то механическое, даже искусственное. Глаза юноши против обыкновения не прищуривались и не метали веселых и задорных искр. Широко раскрытые, они смотрели устало, невесело и как бы безмолвно спрашивали о чем-то.
- Да, это умно,- сказал Шебуев, когда Сурков кончил рассказ и вопросительно взглянул на него.
- Это просто и красиво! - с настойчивостью произнес Сурков и начал пить остывший чаи медленными глотками. Выпив стакан, он шумно швырнул его на блюдце и вдруг спросил Шебуева;
- Вам скучно?
- Почему? Нимало!
- Наверное, скучно... Вы ведь уж, конечно, заметили, что я... поблек?
- У вас действительно настроение неважное... кажется...
- А нравится вам равнодушный старик с неподвижными глазами? Старик, который ничему не удивляется, ничто его не волнует... он всё понимает и ничего не ждет... Нравится?
- Ну, нет...
- Мне нравится... Я завидую старику... Быть равнодушным может только животное или мудрец... Старик - не животное...
- Сколько вам лет? - спросил Шебуев.
- Двадцать шесть... дальше?
- Рано вам начинают нравиться старики...
- "Как вам не стыдно и так далее в такие годы, с вашим образованием и прочее... Еще работы в жизни много и тому подобное!.." Я знаю всё, что вы можете мне сказать, Аким Андреевич.
Сурков вскочил с дивана, прошелся по комнате и, остановись перед Шебуевым, заговорил, весь вспыхнув:
- Когда российский порядочный человек начинает развивать свое миросозерцание - его речь имеет вкус деревянного масла с мухами. Если вы не знаете, до какой степени это противно - возьмите когда-нибудь летом лампадку от образов и загляните в нее - вкус масла, настоянного на мухах, прекрасно познается зрением. Деревянное масло-это порядочность, мухи убеждения либеральных людей. Вот почему русские порядочные люди скверно пахнут... Но до сего дня я не слыхал от вас этого запаха... А... вы знаете, что я начал водку пить?
Закончив свою речь этим неожиданным вопросом, Сурков отвернулся от гостя и стал прохаживаться по комнате, сунув руки в карманы и высоко вздернув голову. Шебуев был несколько оглушен его выходкой и заговорил не сразу.
- Я, по совести сказать, давно и внимательно присматриваюсь к вам, Владимир Ильич,- с недоумением разводя длинными руками, начал он,- но не могу понять источника вашего... ну, озлобления, что ли?
- Да, я злюсь! - вскричал Сурков.- Я злюсь, потому что меня тоже считают порядочным человеком!
