— Но я хотя бы не сую свой нос в чужие дела!
— Даже в дела симпатичных толстушек, которые хотят мучить себя… чем же… корсетом на два размера меньше?
— Это совсем другое дело. — Фыркнув, она отодвинула от себя тарелку. — Я могу язвить, но даже я верю в любовь.
— А я и не говорил, что в нее не верю.
— В самом деле? — Санни скривила губы. Она была уверена, что загнала его в угол. — Значит, ты не станешь вмешиваться, если поймешь, что Кэл и Либби любят друг друга!
— Если они на самом деле любят друг друга, то, конечно, не стану. А если нет… — он предупредительно поднял руку, — там видно будет!
Она сложила ладони вместе и смерила его оценивающим взглядом:
— Я всегда могу отправить тебя назад, в лес — мерзни под деревом в спальном мешке.
— Но ты меня не выгонишь. — Он поднял чашку с кофе, салютуя ей. — Потому что под колючей внешностью сердце у тебя доброе.
— Если надо, я умею быть и жесткой.
— Наверное… Но доброта все равно никуда не денется. — Он понял, что должен прикоснуться к ней. Подался вперед и схватил ее за руку. Он нечасто позволял себе такой жест, но сейчас просто не сумел удержаться. — Санни, я не хочу причинять боль твоей сестре. И тебе тоже.
— Но собираешься. Если мы окажемся у тебя на пути.
— Да. — Он задумчиво перевернул ее руку ладонью вверх. Узкая, на удивление мягкая и нежная для девушки, которая обладает такой силой удара. — Ты любишь своих родственников. Я тоже. Мои родители… пытались понять Кэла, но им трудно. Очень трудно.
— Чтобы все понять, им нужно только одно. Увидеть его собственными глазами.
— Я не могу тебе объяснить… — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Хотелось бы мне, но не могу. Больше я ничего не стану тебе говорить.
— У тебя неприятности? — выпалила она.
— Что?
— У тебя неприятности? — повторила она, сжимая его пальцы своими. — С законом или еще с чем-нибудь…
Джейкоб не понял, о чем она говорит, но следил за ней как завороженный. Глаза у нее сделались огромными и озабоченными. Она волнуется за него! Он растрогался, как никогда раньше.
— С чего ты взяла?
— Ты так странно сюда явился… Словно свалился с неба. И ведешь себя странно… Не знаю, как объяснить. Ты все время как будто не в своей тарелке.
— Может, так оно и есть. — Ему бы засмеяться, но почему-то смеяться совсем не хотелось. Не будь он так уверен, что потом пожалеет о своем поступке, он бы сейчас заключил ее в объятия и не выпускал. — Санни, нет у меня никаких неприятностей. Во всяком случае, в том смысле, какой ты имеешь в виду.
