И наконец пришло время, когда им уже не нужны были нежные прикосновения, когда в окружающем мире потеряло значение все, кроме дикой страсти обладания. Хоуп полностью отдалась своим чувствам, забыв про все на свете. Сейчас только ее тело имело значение, и она полностью растворилась в своих ощущениях. Сквозь дымку неги она услышала его страстный шепот:
— Дай мне снова почувствовать это…
Он с трудом сдерживался, и когда Хоуп начала испытывать сладкие судороги своего третьего оргазма, незнакомец издал беспомощный звук, и его тело конвульсивно дернулось на ней.
В этот раз она не позволила себе расслабиться и заснуть. Незнакомец нащупал ее руку и сжал ее пальцы в своей крепкой ладони.
— Скажи мне, что случилось? — произнес он наконец низким и ровным голосом. — Кто ты такая?
От знакомства в подобной ситуации Хоуп невольно смутилась. Она снова покраснела.
— Хоуп Бредшоу.
Синие глаза взглянули ей в лицо.
— Таннер. Прайс Таннер.
Огонь в камине затухал, и необходимо было подкинуть поленьев. Но расхаживать голой в присутствии незнакомого мужчины было почти невозможно для нее. Хоуп осмотрелась вокруг в поисках пижамы и, смутившись окончательно, поняла, что, прежде чем надевать ее, ей необходимо было принять ванну.
Он проследил за направлением ее взгляда, но в отличие от Хоуп не испытывал ни малейшего смущения. Поднявшись с пола, он взял несколько поленьев и подкинул их в огонь. Хоуп не преминула воспользоваться возможностью хорошенько оглядеть его с головы до ног. Она осталась довольна тем, что увидела. Каждым дюймом его тела. Отблески огня падали на его широкие плечи, мощную грудь и великолепно развитые мышцы. Прайс Таннер. Она повторила про себя его имя, наслаждаясь тем, как четко и выразительно оно звучало.
Тинк выглядел слегка недовольным, видимо, оттого, что его сон потревожили. Он поднялся и фыркнул на незнакомца, но сразу же завилял хвостом, как только Таннер наклонился и погладил его.
— Я помню, как лаяла собака, — сказал он.
— Он услышал тебя раньше, чем я. Его зовут Тинкербел, можно Тинк.
— Тинкербел?
— Просто веселый глупый пес, который считает, что Господь создал мир для его удовольствия.
— Может быть, он и прав, — ответил Прайс, оглядывая комнату. — Сколько я уже здесь нахожусь?
Она посмотрела на часы. Полтретьего.
— Два с половиной часа.
Слишком много всего случилось за столь короткий промежуток времени. Но ей казалось, что прошел максимум час.
— Я втащила тебя в дом и сняла с тебя одежду. Ты, наверное, вошел в озеро, потому что ниже пояса был весь мокрый. Я вытерла тебя и завернула в одеяло.
