— Постараюсь обойтись без этого, — Волков вздохнул. — Хорошо, я согласен. Когда следующий сеанс связи?
— Я сам выйду на связь. Дело в том, что нам сейчас придется уйти в подполье, ничего не поделаешь, мы проигравшая сторона. Аппаратура сейчас не только в узле связи, но и на «Громобое», разберешься. Прости, и удачи тебе, адмирал!
Связь прервалась и, посидев с минуту перед экраном, Волков вздохнул, потер усталые, слезящиеся глаза и отправился на «Громобой» спать. На завтра у него было много дел.
* * *
Прошло четыре года. Нельзя сказать, что это были самые лучшие годы в жизни контр-адмирала Волкова. Вначале он работал, как каторжный, пытаясь освоиться на базе, понять, как и что на ней работает, но в конце концов бросил это неблагодарное занятие. Принципы управления он понял, с центральным компьютером базы разобрался, а в остальное лучше было не лезть — системы авторемонта обеспечивали базе практически бесконечную автономию. Не совсем бесконечную, конечно, но пока есть энергия, база будет функционировать, а реактор оказался рассчитан на триста лет — более чем достаточный, на взгляд Волкова, ресурс. Так что с этой стороны все было закрыто достаточно плотно и надежно. Единственной неприятностью, кроющейся в невозможности справиться со всей этой машинерией для Волкова была еще одна добавка к куче и так имеющихся у него комплексов, однако комплексом больше, комплексом меньше… Какая разница?
Гораздо хуже была ситуация с кораблями. Корабли — не база, даже в законсервированном виде долго им не простоять — сгниют. Реакторы кораблей заглушены, но если какой-нибудь крейсер или там авианосец затонет — мало не покажется, достойно бороться с радиоактивным загрязнением человечество так и не научилось, поэтому Волков всерьез ломал голову над тем, как бы в случае нужды в одиночку отбуксировать аварийный корабль подальше в море.
Ну и наконец сам Волков. Одиночество, даже на таком шикарном острове, можно сказать, райском уголке с пальмами и попугаями — вещь сама по себе тяжелая. А когда могил на острове больше, чем деревьев — еще хуже. Волков, как врач, прекрасно понимал, что рано или поздно у него съедет крыша, а поселяться в доме с высоким забором и мягкими стенами ему категорически не хотелось. Пока было много работы — еще ничего, но появилось свободное время — и пришли мысли. Тяжелые мысли. А главное, не с кем было даже поговорить. Сеансы связи были редкими и короткими, передал, что все в порядке, получил бодрое «одобрям» — и сиди дальше, кури бамбук. Иногда Волкову казалось, что ничего нет, ни центра, ни родины, ничего. Что он остался один, и это было первым шагом к безумию.
