Приехали домой. Опять Таня не может жить в городе. Продали дачу, купили домик в деревне, рядом с храмом. Прожили мы там с ней месяц. Дом очень холодный, требует большого ремонта, и на зиму нам пришлось опять перебраться в город. Где бы мы ни находились, регулярно причащались, посещали службы, дома тоже молились, читали жития, Евангелие, Псалтирь. В городе ей было очень трудно. Поехали в Иоанно-Введенский монастырь. Хотелось пожить с ней там. Но нас не приняли. Слишком ответственно такого ребенка принимать. Пожили в Тобольске у тети. Но с Таней везде трудно, ее не понимают и не принимают. Дома о. Тихон сказал: «Таня, тебе учиться надо, я молился». И Таня стала узнавать слова в книгах. Только спросила меня: «Если я стану прежней, ты меня любить не будешь?». Я ее заверила, что всегда любить буду. В Дивеево еще в первые дни было нам сказано, что постепенно благодать Божия будет от нее отходить, и ей надо будет самой ее зарабатывать. Зимой мы с ней съездили в Москву к мощам святой блаженной Матроны, в Псково-Печерскую Лавру, были у старца архимандрита Андриана. В Верхотурье в женском монастыре она сразу решила отдать для иконы «Умиление» свой серебряный крестик. Игуменья благословила ее за это иконочкой. А в мужском монастыре ей дали святыньку – покровец от святых мощей Симеона Верхотурского. И вот Таня начинает постепенно входить в мир. Появляется интерес к одежде, пище, грехов на исповедь пишет целый лист. Появляются все наши грехи, вроде бы и мелкие, но душа скорбит об этом. Сейчас она учится в православной гимназии. Учится хорошо. Но память к ней не вернулась. Она всему снова учится. Но у нее стали слепнуть глаза, отмирает клетчатка глаз и очки не помогают. С октября 2000 года ей дали инвалидность по зрению. Когда началась учеба, появилось общение с большим количеством детей. Теперь у нее появляются желания оправдать себя, появляется осуждение других, непослушание. Стала прекословить на мои наставления, и чем все это закончится, не знаю.
