Нет, Катерина встретилась очень кстати. При ней Санька, конечно, не посмеет тронуть его и пальцем.
— Что ж, Саня, первенство уступаешь? — спросила мать.
— Будет ему первенство… — процедил раздосадованный Санька.
— Вот он всегда так, тетя Катя… проиграет и сердится. — И Петька, на всякий случай держась поближе к Катерине, все дальше уходил от Саньки и посмеивался: кто же не знает, что Коншак горяч, но отходчив и к вечеру обо всем забудет!
К Саньке подошел Тимка.
— Чего вы с Девяткиным не поделили? — спросил он.
— Пилотку он мою взял… не отдает до сих пор.
— Так он же ее обронил… на участке у Векшина.
— Как — на участке? Ты откуда знаешь? — остановился Санька.
— Да мы вместе туда лазили. — простодушно признался Тимка и покраснел. — За клубникой! А она еще зеленая, кислая, скулы сводит… И на деда Векшина чуть не напоролись.
— Тимка ты Тимка, коровка божия! — только и нашелся сказать Санька.
Но история с пилоткой на этом не кончилась.
Вечером, наспех перекусив, Катерина ушла на заседание правления колхоза, где сегодня шла речь о сенокосе. Детям она наказала ужинать и пить чай без нее.
Феня поставила самовар, и молодые Коншаковы сели за стол.
Не успел Санька выпить первый стакан, как в избу вошла Маша Ракитина.
— Здравствуйте! Чай да сахар вам, — сказала она.
— Милости просим, — степенно ответила Феня. — Садись с нами чай кушать.
— Спасибочки, я уже дома пила.
Но Феня, как и полагается гостеприимной хозяйке, поставила к столу табуретку, обмахнула ее тряпкой и налила чашку чаю.
Маша еще раз отказалась для приличия, потом присела к краешку стола.
Санька ее не замечал, шумно отхлебывал из стакана чай и косил глазами в газету.
Маша поставила блюдце на кончики растопыренных пальцев, подула на обжигающий чай.
— А мы скоро сенокосничать будем, — певуче сообщила она Фене: — и мальчишки все и девчонки. Теперь совсем рано вставать придется, с первыми петухами. Нас сама Татьяна Родионовна позвала. Обязательно, говорит, приходите, очень вас просим, никак нам без вас с сенокосом не управиться…
— А я что говорил! — не выдержал Санька, хотя он и дал себе слово не разговаривать с Машей. — Не время сейчас в бирюльки играть. В колхозе и поважнее дела есть. Ну, а насчет «очень вас просим» — это уж ты прибавила.
Маша и глазом не повела на Саньку и продолжала рассказывать:
— «Сенокос у нас, — говорит Татьяна Родионовна, — большой, а вы наши самые первые помощники, и на вас вся надежда».
— А мне можно в помощники? — попросилась Феня.
