- Я не рассердилась, а уж очень вы сразу… спросили. Муженек это угостил меня, царство ему небесное! Вы не татарин будете?
Человек дрыгнул ногами и так широко улыбнулся, что у него даже уши подвинулись к затылку. Потом он серьезно сказал:
- Нет еще.
- Говор у вас как будто не русский! - объяснила мать, улыбаясь, поняв его шутку.
- Он - лучше русского! - весело кивнув головой, сказал гость. - Я хохол, из города Канева.
- А давно здесь?
- В городе жил около года, а теперь перешел к вам на фабрику, месяц тому назад. Здесь людей хороших нашел, - сына вашего и других. Здесь - поживу! - говорил он, дергая усы.
Он ей нравился, и, повинуясь желанию заплатить ему чем-нибудь за его слова о сыне, она предложила:
- Может, чайку выпьете?
- Что же я один угощаться буду? - ответил он, подняв плечи. - Вот уже когда все соберутся, вы и почествуйте…
Он напомнил ей об ее страхе.
«Кабы все такие были!» - горячо пожелала она.
Снова раздались шаги в сенях, дверь торопливо отворилась - мать снова встала. Но, к ее удивлению, в кухню вошла девушка небольшого роста, с простым лицом крестьянки и толстой косой светлых волос. Она тихо спросила:
- Не опоздала я?
- Да нет же! - ответил хохол, выглядывая из комнаты. - Пешком?
- Конечно! Вы - мать Павла Михайловича? Здравствуйте! Меня зовут - Наташа…
- А по батюшке? - спросила мать.
- Васильевна. А вас?
- Пелагея Ниловна.
- Ну вот мы и знакомы…
- Да! - сказала мать, легко вздохнув и с улыбкой рассматривая девушку.
Хохол помогал ей раздеваться и спрашивал:
- Холодно?
- В поле - очень! Ветер…
Голос у нее был сочный, ясный, рот маленький, пухлый, и вся она была круглая, свежая. Раздевшись, она крепко потерла румяные щеки маленькими, красными от холода руками и быстро прошла в комнату, звучно топая по полу каблуками ботинок.
«Без галош ходит!» - мелькнуло в голове матери.
- Да-а, - протянула девушка, вздрагивая. - Иззябла я… ух как!
- А вот я вам сейчас самоварчик согрею! - заторопилась мать, уходя в кухню. - Сейчас…
Ей показалось, что она давно знает эту девушку и любит ее хорошей, жалостливой любовью матери. Улыбаясь, она прислушивалась к разговору в комнате.
- Вы что скучный, Находка? - спрашивала девушка.
- А - так, - негромко ответил хохол. - У вдовы глаза хорошие, мне и подумалось, что, может, у матери моей такие же? Я, знаете, о матери часто думаю, и все мне кажется, что она жива.
- Вы говорили - умерла?
- То - приемная умерла. А я - о родной. Кажется мне, что она где-нибудь в Киеве милостыню собирает. И водку пьет. А пьяную ее полицейские по щекам бьют.
