Ее, как мастер ушел, среди ночи стало рвать, все утро выворачивало, и утром как больная, тело болит, никому не открыла дверь, мастера потоптались, ушли, рвало от краски, от какого-то чуждого, сама не поймет, запаха, и в голове неотвязная мысль: "Уж не… Но так скоро?!" И откуда ведомо это чувство, если раньше не было?.. Вскоре снова мастера пришли, КАК БУДТО НИЧЕГО "НЕ БЫЛО! И молодой мастер ТИХ, КАК ЯГНЕНОК. Да, да, ничего не было (и не будет!). А потом голос' врачихи, к которой она ходила, когда задержка: "А вы, милая, беременны!" "Ну что вы?!" - И страх, это уже после ХОЛОДНОГО МОРЯ, груди налились тяжестью, но тревога оказалась ложной. "Я б сохранила!" И БЕГАЕТ ГОЛУБОГЛАЗЫЙ. "На кого ж он похож?" - ехидно спрашивает, но кто? А^кер или Хансултанов, чтоб взвинтить Расула. И она даже Расула слышит: "А это не голубые глаза, а зеленые". "Я б сохранила!" Но это уже потом, когда оказалось, что тревога ложная, ничего нет.
А врачиха нахвалиться не может Лейлой, как она опрятна, чиста, сложена, "идеал женщины!" и что Лейла прекрасна, может любого осчастливить, "эластичность и шелк", и от слов ее Лейла тает.
Согласие Расула получено. Уже знают по ту и эту сторону хребта. А тут вот он, ход Джанибека! Расул чувствовал? недаром как назойливое вертелось в голове, и он не понимал: КАКОЙ ЕМУ СМЫСЛ? ДВЕ БАРАНЬИ ГОЛОВЫ В ОДНОМ КОТЛЕ, не уместятся ведь! мешать будут друг другу, привязалось - не отвяжется.
- Что? Мелочь? Ничего себе мелочь!
Тебе обещали море, синее-синее, и каравелла твоя следовала по курсу к мысу Доброй Надежды, и белые-белые паруса… хотя случается, и бурлит оно, вспыльчивое, как подует норд, и черные тучи цепляются за верхушки нефтяных вышек, но ты на берегу, и каравелла твоя в тихой гавани. Нет, простите: иначе! Согласился на стабильную работу со штатом референтов, консультантов, пресс-центром, телексом, и прочие удобства, а тут нечто зыбкое, как мираж, с бесконечными выездами под стук колес в купейных вагонах, и долгие ожидания, КОГДА ПРИМЕТ ДЖАНИБЕК, и по солончакам топать, обходя трещины, дабы ботинок твой не застрял, отвесные спуски и крутые подъемы в горах, что и конь не одолеет, того гляди свернет шею, и конского лекаря, кому имя коновал, но с дипломом и ромбовидным, как университетский, значком, не доищешься.
- Ну да, мелочь,- как ни в чем не бывало удивленно смотрит Джанибек,оказался неожиданный прорыв, студеный ключ оголен, и зной иссушает бесценный родник.
