И в самом деле: щедрая вода перемещала и дробила в своем течении нечистоты, произведенные тремястами тысячами человек. Город постепенно показывал себя в своей девственности. Как ни удивительно, исчезали и запахи. Взамен появлялись приятные испарения миндаля и масла. Там, внизу, все готовились к празднеству.
— Это словно чудо, — прошептал я.
— Поклонение… Так можно дойти до того, что начнешь в это верить, — улыбнулся республиканец Форжюри.
— Эта страна странная, — сказал я. — Огромная и печальная. Мощная и несчастная.
Я повернулся к пирамидам, вспомнив о том, что испытал там.
— Климат, обжигающий днем и леденящий ночью, — без сомнения, он и объясняет эти столь сильные контрасты.
— История тоже…
Форжюри посмотрел на меня:
— О чем ты думаешь?
Немного поколебавшись, я ответил:
— О фараонах… Столько могущества. А Египет… В нем столько же скорби. В этой противоположности кроется тайна.
Но тут в разговор вмешался Фарос:
— Посмотрите на этих женщин, вон там!
Требовалось очень хорошее зрение, чтобы разглядеть, как они купаются и моют в Ниле какие-то тряпки.
— Это белье, которым они пользуются днем и в котором хоронят своих мертвых. Саван, символ смерти, изготовленный в день радости. Вот еще один красивый контраст…
Познания Орфея Форжюри меня удивили.
— Египет, похоже, и тебя увлек?
— Иначе меня бы здесь не было.
— А слава Бонапарта? — спросил Фарос.
Форжюри пожал плечами.
— Я это подозревал, — сказал Фарос. — Это же не для того, чтобы мне досадить.
— Это не то, что ты думаешь, — ответил Форжюри, бросая на меня напряженный взгляд. Он, как и другие, прекрасно знал, что я был близок к Бонапарту.
— А что я должен думать? — хитро спросил Фарос.
— Я пожал плечами, поскольку не понимаю, зачем сюда пришел этот… честолюбивый генерал. Его слава в Италии, в Австрии. Но Египет? Это так далеко от Парижа и Директории.
И от Жозефины… Я признаю, что тайна эта меня волнует.
— Ответ находится здесь. — Фарос ногой копнул землю.
— Здесь?
Форжюри принялся разглядывать почву крепости.
— Он — в Египте, — вмешался я. — Бонапарт пришел сюда что-то искать…
— И ты знаешь — что, гражданин Спаг! — воскликнул Форжюри.
— Не уверен, — ответил Фарос вместо меня. — Но надо извинить Моргана де Спага… С годами он стал туговат на ухо.
Кроме того, он слишком близок к Бонапарту. Если хочешь понять, что разыскивает генерал, надо от него отойти. Как мы сейчас, надо подняться наверх и надо уметь пользоваться своими ушами. — И этот наглец показал на уши пальцами! Потом тяжело вздохнул: — Но этого, без сомнения, недостаточно. Морган прав. Несмотря на все наши усилия, мы не знаем ничего.
