Это был Оделл.
Сказав полицейским, что ничего не видел, что по существу было правдой, Боллард поспешил покинуть место происшествия, пока полиция не обнаружила еще и тело в переулке.
Он возвращался домой. Казалось, за каждым поворотом его поджидал новый вопрос. И главным из них был один: почему ему сказали, что Оделл погиб? Что повлияло на разум человека, совершившего зверское убийство в переулке? Разумеется, ответов от своих коллег он не получит. Единственным человеком, который мог бы ему все объяснить, был Криппс. Боллард вспомнил их спор по поводу Мироненко; тогда Криппс говорил что-то о «необходимости соблюдать осторожность», когда имеешь дело с русскими. Уже тогда Стеклянный Глаз явно о чем-то догадывался, хотя вряд ли даже он предвидел, к каким чудовищным последствиям это приведет. Убиты два лучших агента. Сам Боллард — если верить Саклингу — ходит по лезвию ножа. И все это началось с Сергея Захаровича Мироненко, человека, затерянного в Берлине. Похоже, его печальная судьба заразна, как инфекция.
Завтра, решил Боллард, он разыщет Саклинга и выжмет из него все. А сейчас он ляжет спать, потому что его клонит в сон, да еще разболелись голова и руки. От усталости Боллард уже ничего не соображал и отчаянно мечтал об отдыхе. Однако, придя домой, он смог уснуть не раньше чем через час. Впрочем, этот сон не принес ему отдыха. Ему слышались чьи-то тихие голоса, заглушая которые, ревели двигатели вертолета. Дважды Боллард просыпался от дикой головной боли, и дважды страстное желание узнать, о чем шепчут те голоса, заставляло его снова уронить голову на подушку. Когда Боллард проснулся в третий раз, шум в висках был уже невыносим, от страшной боли путались мысли, и Боллард испугался, что сходит с ума. Едва различая предметы перед собой, он сполз с кровати.
— Пожалуйста… — простонал он, словно моля кого-то о помощи.
И тогда из темноты ему ответил холодный голос:
— Чего ты хочешь?
Боллард не стал ни о чем спрашивать; он только сказал:
— Убери эту боль.
— Ты можешь сделать это сам, — ответил голос.
Боллард прижался к стене, обхватив голову руками; от боли из глаз струились слезы.
— Я не знаю, как это сделать, — сказал он.
— Эту боль вызывают твои сны, — ответил голос, — забудь о них. Ты понимаешь? Забудь о них, и боль уйдет.
Боллард понял, что от него требуется, но не знал, как это сделать. Он не мог действовать во сне. Он стал слугой этих голосов; он слушался их, а не они его. Однако голос настаивал:
