— Вы спросили, о чем я думаю.
— Вы не должны были говорить мне об этом.
— Вы предпочли бы нечестность?
— Вы самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала, — заявила Беверли.
— Простите, — сказал я в ответ.
Мисс Хендерсон, сердясь, подошла ко мне, чтобы продолжить спор, но затем отвернулась.
— Я не вижу никаких такси, — сказала она.
— Я тоже не вижу, — ответил я.
Беверли повернулась ко мне лицом.
— Я была хорошенькая?
— Когда? — не понял я.
— В вашем воображении, — лукаво пояснила она.
— Поразительно хорошенькая! — улыбнулся я.
Она улыбнулась в ответ.
— Как я была одета?
— Вы были выставлены нагой, — сказал я ей. — Так, как продаются женщины.
— О! — произнесла Беверли.
— Если это вас утешит, — продолжал я, — ваши запястья были скованы длинной цепью. Аукционист демонстрировал ваши достоинства при помощи хлыста.
— Хлыста… — повторила Беверли, вздрагивая.
— Да, хлыста, — подтвердил я.
— Значит, мне надо было подчиняться ему, правда?
— Вы подчинялись ему, — ответил я.
— Как следует?
— Как следует.
— Если бы я не проявила старательности, он бы использовал хлыст, верно?
— Конечно использовал бы, — ответил я.
— Значит, я правильно поступала, что подчинялась, — размышляла Беверли вслух.
— Я полагаю, правильно, — согласился я.
— Я была хорошенькой? — снова спросила она.
— Изумительно волнующей и прекрасной, — еще раз подтвердил я.
Беверли покраснела и улыбнулась. Какой женственной она была!
— Вы бы купили меня, Джейсон? — спросила она.
— А что еще было в продаже? — улыбнулся я.
Мисс Хендерсон с внезапной яростью сильно ударила меня по лицу.
— Отвратительный монстр! — воскликнула она и отвернулась от меня, повторяя как заклинание: — Я не рабыня! Я не рабыня!
В этот момент я заметил зажженные фары машины. Она стояла уже какое-то время в квартале от нас и теперь подъехала к самому входу в ресторан.
— Эй! — крикнул я и поднял руку, разглядев, что это такси. Автомобиль остановился у края тротуара.
— Я отвезу вас домой, — сказал я.
— Этого не нужно, — ответила Беверли. Она была сердита, огорчена и расстроена. Водитель вышел из машины и открыл правую заднюю дверцу.
— Я был очень груб, — проговорил я. — Искренне прощу прощения. Я не хотел расстроить вас.
Девушка даже не взглянула на водителя.
— Я не из тех особ, что нуждаются в вашей опеке, — заявила она. — Я настоящая женщина!
Она села в такси, сердитая, расстроенная. Вид ее ножек взволновал меня. Я силой прогнал из головы мысль о том, как очаровательно бы выглядели эти ножки закованными в цепи.
