Я перенес его в кабину и сломя голову помчал в Спокан. По каким местам мы ехали — ничего не помню. На окраине Спокана я отыскал в телефонной книжке адрес ветеринара, узнал, как туда проехать, и с Чарли на руках ворвался к нему в приемную, требуя незамедлительной помощи. Фамилию врача называть не стану, но такой ветеринар — это лишний довод в пользу издания хорошего домашнего справочника по собачьим болезням. То ли он был дряхлый старик, то ли искушал судьбу, но кто я такой, чтобы приписывать его состояние похмелью? Дрожащая рука приподняла губу Чарли, потом оттянула кверху веко и отпустила его.
– Что с ним? — совершенно равнодушным тоном спросил он.
– Я за этим к вам и приехал — сам хочу узнать.
– Будто в дурмане. Старый. Может, с ним удар?
– У него растяжение мочевого пузыря. А одурманен он секоналом. Я дал ему полтора грана.
– Зачем?
– Чтобы ослабить мышечное напряжение.
– Вот и ослабили.
– Может, такая доза слишком велика?
– Не знаю.
– Ну а вы сколько бы дали?
– Я бы совсем не давал.
– Начнем с самого начала: что с ним?
– Вероятно, простуда.
– А это может вызвать такие явления в пузыре?
– Если его застудить, сэр, то может.
– Слушайте, я сейчас в разъездах. Мне бы хотелось установить более точный диагноз.
Он хрюкнул.
– Вы поймите. Собака старая. Что делать? У старых собак всегда какие-нибудь немощи.
После бессонной ночи я был кусачий.
– У старых людей тоже, — сказал я ему. — Но это не мешает им что-то делать по этому поводу.
И на сей раз, кажется, его проняло.
– Надо промыть ему почки. Сейчас дам что-нибудь, — сказал он. — Это простудное.
Я взял у него какие-то маленькие пилюльки, заплатил за визит и вышел. Дело было не в том, любит или не любит этот ветеринар животных. По-моему, он самого себя не любил, а в таких случаях человек обычно ищет, на кого бы излить свою неприязнь. Иначе выход у него только один: признаться, что относишься к себе с презрением.
С другой стороны, я никому не уступаю в ненависти к таким, с позволения сказать, собачникам, которые громоздят одно на другое все свои поражения на жизненном пути и нагружают ими собаку. Такие люди сюсюкают со взрослыми, умными животными, навязывают им собственные сантименты и под конец превращают их в свое alter ego.[32] Из ложно направленной любви эти люди способны, по-моему, подвергать животных длительным мукам, отказывая им в удовлетворении их потребностей и естественных желаний, и в конце концов собака, если она слабохарактерная, не выдерживает и превращается в заплывшее жиром, одетое в собачью шкуру, астматическое скопище неврозов.
