В грузинской историографии гипертрофически оценивается участие Грузии в русско-иранской и русско-турецкой войнах. На активность в них грузинской знати, ожидавшей своего дальнейшего возвышения, социально остро реагировало грузинское крестьянство, опасавшееся новых угроз феодального гнета. По свидетельству А.В. Орбелиани, «грузины давно не воевали, забыли даже слово „война“. Когда же весной 1829 года в Тифлисе прозвучали распоряжения гражданского губернатора о призыве в ряды „милиции“ для участия в войне с Турцией с „5 дворов или семейств“ по одному вооруженному милиционеру, «весь народ закричал:
«не дадим, нет, нет!» Генерал Стрекалов пытался объяснить, что призывают не рекрутов, а создается грузинское ополчение, но и это не помогло. На Авлабарской площади Тифлиса собрались жители города и близлежащих сел и, угрожая всеобщим восстанием, отвергли идею об участии грузин в войне с Турцией. Присутствовавшие здесь же тавады взялись «образумить народ», но «были избиты разъяренной чернью, угрожавшей даже сжечь их дома и истребить сады». Дело о создании грузинского ополчения и отправке его на турецкий фронт приняло столь бурное развитие, что в него пришлось вмешаться главнокомандующему Паскевичу. Он обратился ко всему грузинскому народу с воззванием: «Дошло до сведения моего, – говорилось в нем, – что злонамеренными гнусными людьми рассеиваются между народом вредные и нелепые слухи по случаю сбора земского ополчения. Они говорят, будто требуют от грузин солдат. Такого намерения вовсе не было. Ваши солдаты не нужны». Фельдмаршалу потребовалось добавить, что призыв в ополчение объявлен на ограниченный срок – «в течение нынешнего лета, именно 6 месяцев». Речь шла о завершении войны с Турцией и чтобы решить эту задачу, командованию требовались дополнительные силы. Поскольку войну с Ираном и Турцией российские генералы рассматривали как «защиту Грузии» от ее внешних врагов и, учитывая будущие территориальные приращения к Грузии, губернатор Стрекалов и командующий Паскевич были уверены, что их призыв к участию в войне с Турцией найдет поддержку среди простого народа. Но их надежды не оправдались. По данным советского историка Г.В. Хачапуридзе, по Грузии «рассылались нарочные, которые убеждали крестьян не соглашаться итти в солдаты. Первыми оказали неповиновение Коди, Кумиси, Вашловани и Табахмели. Их примеру последовали и крестьяне других сел». Отличились в русско-турецкой войне тавады – А. Чавчавадзе, Л. Орбелиани, И. Абхазов, Г. Эристов и другие, ранее удостоенные Петербургом генеральских воинских званий. Война с Турцией обнажила, таким образом, отсутствие у российских властей в Грузии опоры среди простого народа, разоренного своими владельцами. Эта слишком очевидная реальность, казалось, требовавшая необходимых перемен в социальной политике, еще больше подтолкнула российское командование на поиски новых средств расположения к себе тавадов. Одним из таких способов вызвать у грузинской знати уверенность в своем будущем являлось покорение непокорной Южной Осетии. Не исключено, что идея о крупной карательной экспедиции против осетин рассматривалась с участием генерала Г. Эристова, героя русско-турецкой войны, сородичи которого (да и он сам!) никак не могли добиться в Южной Осетии беспрекословного повиновения.
