Так в начале 90-х гг. был дан окончательный ответ на ключевой политический вопрос, который никто достаточно ясно не сформулировал в течение 80-х: является ли Косово общеюгославской или исключительно сербской проблемой? В любом случае, Косово стало самым большим поражением для югославских коммунистов. Высшим федеральным чиновникам не удалось сформулировать и привести в действие какую-либо эффективную общеюгославскую политическую платформу для решения проблемы Косова, да и внутри самого Косова такая мультиэтническая платформа не была сформулирована. Югославские коммунисты не смогли сформировать команду политиков и активистов различного национального/этнического происхождения, которая своими выступлениями смогла бы снять этническую напряженность и способствовать диалогу.
Важно отметить, что в начале 90-х гг. и «мировое сообщество» все еще соблюдало большую дистанцию в отношении косовской проблемы. Хотя в течение 80-х гг. иностранные политики были более или менее в курсе событий в Косове и применения югославскими властями репрессивных мер по отношению к косовским албанцам, ситуация в Косове не вызывала острого осуждения со стороны «международного общественного мнения». Причин такого игнорирования и незаинтересованности много. В условиях холодной войны и политики, и общественность, как на Востоке, так и на Западе, «подразумевали» тот факт, что некоторые коммунистические страны в целях соблюдения интересов «социалистической революции» прибегали к применению репрессивных мер по отношению к населению. Как, например, это было в Польше в декабре 1981 г., когда было введено военное положение.
Таким образом, репрессии в Косове, проводившиеся югославскими властями в 80-х гг., не переходили границы терпимости политиков и общественности иностранных государств. Более того, тогда кризис в Косове рассматривался как внутренний вопрос Югославии, в решение которого международные силы не хотели вмешиваться скорее по идеологическим, нежели по геостратегическим причинам. Дело в том, что югославские коммунисты пользовались на Западе доверием и поддержкой, как среди левых, так и среди правых. Левые с пониманием относились к Югославии, так как она, в отличие от СССР, Китая, Камбоджи и Албании, практиковавших жестокие репрессивные методы, была примером «социализма с человеческим лицом». Западные правые поддерживали Югославию прежде всего за ее противостояние Советскому Союзу. И те и другие без радости восприняли плохие новости из Югославии и не хотели, чтобы новости о событиях в Косове распространялись среди общественности. Далее, крайне одиозное отношение Запада к Албании, считавшейся последним оплотом сталинизма в Европе, негативно повлияло и на «имидж» косовских албанцев, и на возможность поддержки их национально-политических требований по объединению с этим государством. Наконец, на Западе была заметна и большая цивилизационно-культурная дистанция в отношении косовских албанцев. По свидетельствам активистов международных правозащитных организаций, была очевидна разница в реакции общественности, СМИ и политиков Запада на нарушение прав человека в Югославии в зависимости от этнической принадлежности жертв
