. Решение о признании должно было быть принято коллективно на основании вердикта Арбитражной комиссии (комиссии Бадинтера). Между тем Германия пригрозила односторонним признанием и вынудила ЕС поторопиться и в спешном порядке, в начале 1992 г., признать все республики, пожелавшие выйти из состава федерации, за исключением Македонии. Однако здесь изначально присутствовала непоследовательность: Хорватию признали и без решения Арбитражной комиссии, в то время как Македония это решение получила, но не была признана вследствие протеста Греции, не предусмотренного тезисами Декларации. Как выяснилось впоследствии, условия, связанные с соблюдением прав человека, вскоре были забыты: ни одному из признанных государств ни разу не напомнили, что на основании одностороннего заявления о готовности выполнить все требования Декларации они должны гарантировать самые высокие стандарты защиты прав человека и национальных меньшинств.
Поспешное международное признание Хорватии и Словении, а позднее Боснии и Герцеговины, считается ошибкой Европейского союза не только потому, что новые страны (кроме Словении) не соблюли традиционные требования к государству (власть, территория и население), но и потому, что Хорватия не выполнила демократические условия, изложенные в Декларации ЕС. Между тем более важная поправка, на которой особенно акцентировал внимание лорд Каррингтон, была политического свойства и относилась к Словении. Получив международное признание и тем самым достигнув своей основной цели, западные республики потеряли интерес к происходящему в СФРЮ и перестали принимать участие в решении других вопросов, касающихся бывшей Югославии, а мировое сообщество лишилось средства воздействия на них. Еще одним из последствий было нежелание признанных республик участвовать в процессе улучшения социальных условий жизни населения оставшихся двух республик союзного государства Югославии. Официальная Словения первая повела себя так, будто никогда и не состояла в СФРЮ и не имеет к ней никакого отношения. Кроме того, у Словении моментально исчезло и вызывающее радение о судьбе албанцев и других представителей национальных меньшинств в Сербии. Оглядываясь назад, ясно, что это напускное беспокойство о правах человека было лишь орудием на пути достижения заветной мечты – государственной независимости. Отношения сразу же перешли в статус межгосударственных, и только государственные проблемы стали актуальными на повестке дня.
