.
Параллельно с переходом от поддержки федерации к проекту, основанному на системе отношений между суверенными республиками, осуществлялось ознакомление с положением в стране. Складывается впечатление, что поначалу иностранные участники не были готовы и не ориентировались в политической ситуации и чаяниях главных действующих лиц. Позднее они вникли в происходящее лишь поверхностно, но самонадеянно. Потому-то высказывавшаяся поддержка сохранению целостности федерации была в основном декларативной, и неясно, что под этим конкретно подразумевалось. Во всяком случае от СФРЮ ожидались те же действия, что и от государств, окончательно отказавшихся от социализма, где теперь самыми важными считались принципы демократизации, укрепление прав человека и экономические перемены.
Поэтому усилилось давление, особенно со стороны США, в отношении проведения свободных многопартийных выборов. Они могли состояться только на республиканском уровне из-за острых противоречий между Словенией и Сербией[47] и привели к власти партии, ставившие во главу угла интересы собственных стран и только в их пределах видевшие возможность демократизации, преобразований и гарантий прав человека (если они вообще имели в виду что-то подобное)[48] . Тем самым посредники в преодолении югославского кризиса упростили его истинную суть и подоплеку, сведя все к межнациональным конфликтам. Была упущена возможность еще в рамках целостного государства решить другие важные вопросы, также лежавшие в основе кризиса, к примеру, условия для политического плюрализма, экономической трансформации и прав человека. Все население Югославии по воле своих национальных лидеров, а теперь и при содействии мирового сообщества безвозвратно ввергнуто в коллективизм. Демократические силы, которые совместно могли бы влиять на события в СФРЮ, невзирая на территориальные границы, оказались разделены и вынуждены были поддерживать патриотическую риторику, действуя в пределах своих республик. Везде наиболее высокий рейтинг имела социал-демократическая «левая», которая по своей сути легче преодолевает этнические барьеры в многонациональных сообществах.
Признавая национальных вождей основными партнерами в переговорах без тщательной их демократической «проверки», ЕС фактически наделило их легитимностью государственных деятелей и открыло «зеленый коридор» для воплощения национальных притязаний, в первую очередь тяготевших к созданию и укреплению архаичных государств в духе XIX века с неограниченным суверенитетом над своими территорией и населением, со всеми его атрибутами, особенно военными. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что впоследствии самозванные и со стороны поставленные национальные вожди с весьма сомнительно демократической легитимностью, особенно в Боснии и Герцеговине, стали уважаемыми участниками переговоров на международных встречах. В противоположность демократическим принципам западные посредники и участники антикризисного урегулирования увлеклись решением межнациональных проблем, приняв локальные националистические позиции. Стало важнее не дать вспыхнуть более глобальным конфликтам и предотвратить тяжкие последствия для соседних территорий, однако при этом были совершенно забыты люди, которые должны были адаптироваться в новых условиях.
