Октябрьская революция прервала эту социальную трансформацию. В социальном отношении советская деревня сделала шаг назад. Передел всей земли по едокам по окончании Гражданской войны превратил деревню в середняцкую. Потери населения на время ослабили проблему безземельности, и уровень жизни крестьян заметно вырос, но именно в этом росте уровня жизни на базе малотоварного производства заключалась внутренняя угроза. Крестьянская община, которая стала господствовать в советской деревне, не могла обеспечить рост товарного производства зерна на базе роста производства кулака-фермера.
Как только был выбран экстенсивный ресурс для роста середняцкого села за счет земель, принадлежавших до революции помещикам, монастырям, дореволюционным кулакам, крестьянам, погибшим в ходе Гражданской войны, обнищание деревни становилось неизбежным. Поскольку земля везде была поделена по едокам, то крах сельского хозяйства, сокращение его товарности должно было произойти в основных зернопроизводящих регионах почти одновременно.
Нарастание количества и глубины региональных бедствий к концу 1920-х годов, обострение отношений между городом и деревней в виде зерновых забастовок и тому подобных событий – это были симптомы именно того кризиса, который вызвал в 1917 году Октябрьскую революцию[30] .
Через десять лет нищающая и скатывающаяся к голоду деревня вновь требовала перемен: либо проведения нового большого передела всего имевшегося в деревне имущества и уничтожения части населения, чтобы повторить цикл от середняка к бедняку, либо – после уничтожения середняка как основы сельскохозяйственного производства – установления в деревне господства какой-нибудь формы крупнотоварного производства.
Неизбежный социальный кризис в деревне влиял на судьбу государства и города, он был угрозой самому существованию СССР. Этот кризис мог так же уничтожить Советский Союз, как уничтожил перед тем трехсотлетнюю империю Романовых.
Превентивные действия власти по управляемому переустройству деревни – с ломкой середняцкого хозяйства и традиционной крестьянской культуры, общины, ценностей – были логичным курсом города. Только так город мог спасти себя от голода. Этот курс был логичным и для государственной бюрократии – только уничтожая деревню в превентивной войне, можно было сохранить государство и устоять против внешних угроз. Перед глазами коммунистов был пример Китая, где государство не провело подобной ломки и коллапс сельского хозяйства постоянно подстегивал междоусобицы распавшейся страны и интервенцию внешних врагов, устанавливавших в Китае зоны влияния по своему усмотрению.
