Гледис. Все вернулось.
Я притянул ее к себе. Мне стало вдруг ее ужасно жалко. В ней соединились два мира, и ни один ее не принимает. Всюду она изгнанница.
— Сейчас не надо, господин, пожалуйста, не надо. Я опоздаю на работу, сказала она просящим голосом. — Я работаю на сталелитейном заводе секретаршей.
Она проворно выскользнула у меня из рук и исчезла в ванной.
Когда она снова торопливо выбежала, на ней было полотняное светло-голубое платье, и она щеткой приводила в порядок волосы. Свежая и очаровательная — никакая она не профессиональная проститутка. Подрабатывает только с иностранцами, если это безопасно. Поэтому и спрашивала вчера, прилетел ли я из Европы. Чтобы держаться на уровне. Она ведь почти достигла жизненного уровня белых женщин.
Я поцеловал ее в щеку.
— Всего хорошего, Гледис, и скорее возвращайся.
— Конечно, милый господин, с радостью буду ждать нашей встречи.
У двери она на мгновение остановилась и, помедлив, обернулась:
— Если захотите пройтись, прошу вас, будьте осторожны. Лучше бы никто вас не увидел, когда будете выходить от меня, а на улице… Я думаю, что лучше бы вам остаться дома — вы не знаете, что такое негритянское поселение, у вас могут быть неприятности. У меня масса книжек, можете дочитать их.
И она исчезла. Я остался один. Вернулся в спальню, лег в постель и снова закрыл глаза.
Кинофильм начался.
Я влетел в гостиную. Гут лежал на мраморном полу с простреленной головой. Руки и ноги раскинуты, череп пробит огромной силой.
Нет!
Я открыл глаза. У меня не должно быть страха перед смертью. Это лишь достижение цели. Все мы к ней идем. Каждый устраивается в этом мире так, словно будет пребывать в нем вовеки, как будто ему действительно принадлежит все вокруг, а потом вдруг какой-то пустяк — и от тебя не остается ничего. Холодное мертвое тело.
Интересно, какой считает себя Гледис — черной или белой? Или есть еще оттенки, которых европеец не понимает? Скорее всего, она ощущает лишь ужас несправедливости и бесправия, вряд ли можно чувствовать, какого цвета у тебя кожа. Разве я осознаю, что я — белый?
Право существует для того, чтобы сильнейшая сторона извлекала из него пользу; если оно не приносит пользу, должно быть создано право иное. Объективно оно не существует. Оно не имеет формы, его невозможно взвесить или положить на стол. Если Гледис хочет добиться своего права, она должна взять его у белых, вырвать его у них. Недостаточно только спать с ними.
С ослепительной ясностью, перед которой я раньше предпочитал закрывать глаза, я осознал, что ошибался, что был не прав. Насколько серьезны доводы, из-за которых я с Августой ушел из дому? Какими они казались мне пустяковыми. Я сделал такую же глупость, как вчера в посольстве, я попался на удочку сразу же, с самого начала. А все остальное — это только результат моей слепоты!
