Я поднял голову. Мы ехали совсем медленно, почти шагом. Мне показалось, что она ищет подходящее место. Любое место для этого — подходящее. Я выглянул наружу. Мы карабкались на небольшую возвышенность, трава здесь была ниже, и вокруг виднелись группы деревьев. Корнелия резко нажала на тормоз.
Я сжал приклад автомата. Критическое мгновение. Как только они встанут, бросятся на меня, терять им нечего. Корнелия открыла задний борт кузова:
— Приехали!
Они тяжело спрыгнули на землю. Не делали никаких попыток сбежать. Я спрыгнул за ними вниз. Хотел, чтобы уж все было бы кончено. Четко щелкнул предохранитель. Корнелия отрицательно покачала головой.
— Оставь это, сделаю все сама! Я не узнавал ее. И ничего не понимал. Может быть, она сама хочет их прикончить? Медленно, выжидательно приблизилась она к ним. С пальцем на спусковом крючке я следил за каждым ее движением. Ловко, не сводя глаз с лица одного из мужчин, она быстрым движением расстегнула ремень и вытащила его из брюк. Потом отступила и застегнула пряжку.
Неожиданно она размахнулась и, удар за ударом, начала беспощадно бить их по лицу. Они закричали от боли. Удары сыпались снова и снова остервенело, безрассудно. Она стегала их, будто хотела забить до смерти.
— Чтобы вы уж никогда не осмелились так вести себя с женщиной! выдохнула она наконец изможденно. — Теперь мы квиты, а до остального мне нет никакого дела! Оружие и еду получите там, внизу! — Она взмахнула ремнем и указала на большой баобаб. Потом отбросила ремень. — Я кончила, я не стреляю белых, я африкаанер!
— Ради бога, леди, — завопил парень с разбитой головой.
Не говоря ни слова, она повернулась и пошла к машине. Шаг за шагом, с пальцем на спуске я пятился за ней. Я начинал понимать. Вывезти в дикую местность и оставить их там живыми.
Мотор заработал, я прыгнул в кабину. Казнь! Они в бешенстве начали проклинать нас. Я искоса посмотрел на Корнелию. Застывшее неподвижное лицо, крепко сжатые губы. Через несколько минут она остановила машину у баобаба, включила фары, чтобы нас было хорошо видно, и раздраженно дернула головой. Это относилось ко мне. Издалека в ночной тишине я слышал ругательства и отчаянный рев. Пройдут минуты, прежде чем они добегут.
— Оружие, пару банок консервов, канистру с водой! — сказала она строго. — Если мы их пристрелим, то это будет двойное убийство. И тогда за нами будет гнаться полиция всего мира. А так — это просто дурная шутка, самое большее грозит лишение свободы. Всегда так делалось. Если фермер узнавал, что к его дочери ходит неподходящий поклонник или кто-то соблазнял чужую жену, его вывозили за пару миль в саванну. Каждый должен иметь шанс, белые в своей среде не убивают друг друга!
