Я вскочил. Герб Родезийской Республики. Паспорт! Ведь это же паспорт! Я поспешно раскрыл твердые корочки. Бернард Шиппер и его мертвое лицо! Виза, имеющая силу для въезда в Голландию, Германию, Замбию, ЮАР, туда, куда я мог только пожелать. У меня затряслись руки. Богатстве, чудо! Ключ! Я держу в руке ключ, нет, пока только отмычку, но это неважно.
До утра я уже не спал. Я лихорадочно обдумывал, изучал, как приклеена фотография, и глубину вдавленной печати учреждения. У меня тряслись руки как в лихорадке: сумею ли я заменить фотографию? Не уничтожу ли я чудесные шансы, которые попали мне в руки? Что Шиппер был на десять лет старше — это не играло роли. Труднее всего будет изготовить штамп, которым я бы втиснул глубокую печать в свою фотографию из удостоверения "Анти-Террористической Унии".
— Мне нужно заехать в город и раздобыть кое-какие вещи, — сказал я утром за завтраком, — сегодня поездку продолжать не сможем.
Она кивнула в знак согласия:
— Съезжу с вами к парикмахеру, закажите такси!
О паспорте и вечерней сцене она не сказала ни слова! Была опять спокойна и дружелюбна, как и прежде.
Я высадил ее на единственном проспекте города перед парикмахерской, а сам отправился за покупками. Гипс, олово, воск вместо пластилина, паяльная лампа и несколько острых гравировальных резцов. Я никогда не подделывал документы и поступал наугад, по собственному разумению.
По восковому отпечатку я сделал гипсовую отливку и потом с бесконечным терпением под увеличительным стеклом начал резцами ее обрабатывать и совершенствовать. Снова и снова контролировал я форму и высоту шрифта и знаков. Несколько раз начинал все сначала до тех пор, пока не показалось, что гипсовая отливка может быть пригодна в качестве матрицы. Затем я окончательно обработал получившийся трафарет и осторожно залил — его оловом. Профиль шрифта получился низким и тупым. Я снова начал терпеливо заострять резцами форму профиля шрифта, чтобы он был способен отпечататься на бумаге. Олово было мягким и податливым, оттиск должен был получиться с одного удара молотка.
Я прервал работу. Побрился и принял душ, чтобы перебороть и подавить нетерпение. Плохой удар молотка мог все свести на нет, испортить весь паспорт. Когда я снова оделся и, наконец, ударил по штампу, у меня не хватило духу посмотреть на результат. Я держал в руке свою судьбу, которую впервые создал только сам.
Все было вполне нормальным. Фотография белого мужчины в полувоенной рубашке, печать с государственным гербом — немного нечеткая, но все же печать. В том, что паспорт действителен, не могло быть никаких сомнений. Бернард Шиппер, фермер! Затравленный Краус куда-то исчез, возможно, его закопали на кладбище в Умтали. Фермер Шиппер встал, сунул паспорт в карман и вышел.
