— Ты нормально меня слышишь? — раздался голос Эла.
Пройдя через наушники, его голос снова показался неприятно близким, но Стюарт заставил себя широко ухмыльнуться, подняв вверх большие пальцы, мол, «порядок».
— Голосовой микрофон тоже включен. Скажи пару слов, чтобы я выставил уровни.
— Проверка звука, раз-два, — прочистив горло, сказал Стюарт. — Проверка звука, раз, два, три.
— Порядок. Я готов. — Эл улыбался ему из-за стекла кабины. — Просто бери аккорд, как будешь готов, идет? Раз, два, три… — Он ткнул большим пальцем в сторону Стюарта. — Пошла запись.
Стюарт снова перепроверил, настроена ли гитара, потом взял первые аккорды «Сыщи мне звезду». Как только, заполняя глухую тишину студии стремительными переборами струн, полилась музыка, Стюарт испытал хоть какое-то подобие облегчения. Он любил играть. С самой средней школы музыка была для него убежищем, сперва от суматошной жизни в трущобах Челси с разведенной матерью и двумя младшими братьями. Осталась она им и потом, когда он добыл себе определенную славу и у него стало достаточно денег, чтобы купить, чего душе угодно. Он действительно обретал покой и отдохновение, возможность уйти от забот, только когда играл.
Отвернувшись от микрофона, Стюарт прокашлялся и начал петь, отдаваясь на волю мелодии и слов. Его внезапные необъяснимые страхи перед фотографиями в коридоре как будто таяли, и вскоре он и сам уже растаял в песне. Истекающие из гитары ноты омывали его потоками теплой умиротворяющей воды, а голос, которому он никогда особо-то и не доверял, в этой комнате звучал бесконечно богаче и мягче. Каждую высокую ноту он брал с точностью и уверенностью, каких никогда не ощущал в себе раньше. К тому времени, когда он дошел до последнего куплета, на глазах у него и впрямь выступили слезы.
И словно впервые Стюарт по-настоящему услышал и почувствовал выворачивающее душу томление и одиночество в сердце своей песни. Теперь он услышал ее как отчаянную мольбу о хотя бы маленькой толике мира и тишины в этой его сумасшедшей жизни рок-звезды.
А единственной проблемой — Стюарт нутром это знал — было то, что он еще не на самом верху.
Он еще туда не взобрался.
Во всяком случае, как он это себе представлял.
Нет, он все еще чувствовал себя каким-то рок-н-ролльным фэном, пустышкой, на которого все еще производят впечатление фотографии мертвых рок-звезд — настоящих легенд рок-н-ролла. Ну и что ж, что альбом его группы вышел на первое место? «Броукенфейс» держался на самом верху лишь неделю! Дерьмо, это же не считается! Полно команд такое смогли и исчезли без следа, и никто о них ничего больше не слышал. Блики в сковородке, однохитовые гении. А теперь на Стюарта и его ребят давят, чтобы они записали альбом, который вернул бы группу наверх и там бы и
