Старик неожиданно встал у меня на дороге, поднял руку и, строго указывая на белый камень памятника, громко прочитал:
- Под сим крестом погребено тело раба божия почетного гражданина Диомида Петровича Усова. И- всё!
Он поправил шляпу, сунул руки в карманы брюки смерил меня строгим взглядом темных, не по-стариковски ясных глаз.
- Ничего не умеют сказать о человеке,- раб божий, только! Но - почему раб удостоен гражданами почета?
- Вероятно-жертвователь какой-нибудь... Старик топнул ногой о землю, внушительно сказав:
- Напишите-с!
- Что - написать?
- Всё! И-возможно подробней...
Шагая по-солдатски широко, он пошел вперед, в глубину кладбища, я-рядом с ним. Он был по плечо мне, шляпа совершенно скрывала его лицо, я шел наклоня голову, хотелось заглянуть в глаза ему, как в глаза женщины.
- Так - нельзя! - говорил он негромко и мягко, точно жалуясь.- Этим обнаруживается дикарство, невнимание к человеку, к жизни...
Выхватив руку из кармана, он очертил в воздухе широкий круг:
- Что знаменуется этим?
- Смерть,- ответил я, недоуменно пожав плечами.
Он взмахнул головою, показав мне тонко выточенное, острое, но приятное лицо,- усы его дрожали, когда он говорил, отчеканивая славянские слова:
- "Смертию смерть всеконечне погублена бысть",- знаете этот богородичен? То-то-с!
Шагов десять он прошел молча, быстро виляя по капризной тропе, потом вдруг остановился, приподнял шляпу и протянул мне руку.
- Будемте знакомы, молодой человек: поручик Савва Яковлев Хорват, служил по государственному коннозаводству, а также по ведомству уделов. Под судом и следствием не был. Состою в чистой отставке от всех должностей... Домовладелец. Вдов. Характера - неуживчивого.
Он подумал и добавил:
- Тамбовский вице-губернатор Хорват - брат мой. Младший. Ему пятьдесят пять, мне шестьдесят один. Ше-сть-де-сят и один! Да.
Говорил он быстро, но четко, точно мысленно расставлял все знаки препинания.
- И вот, поручик Хорват, человек, видавший всевозможные виды, я недоволен кладбищами! Недоволен всюду и везде!
Он снова задорно потряс рукою в воздухе, огибая широкую дугу над крестами,
- Сядемте. Я вам объясню...
Сели на скамью под боком белой часовенки над чьею-то могилой.- поручик Хорват снял шляпу, вытер голубым платком лоб и густые волосы, торчавшие на шишковатом черепе серебряными иглами.
- Вслушайтесь: клад-би-ще! А?
Он толкнул меня плечом и объяснил, понизив голос:
- Клады бы искать надо здесь! Клады разума, сокровища поучений. А что я нахожу-с? Обида и позор. Всем - обида! "Вси в житии крест яко ярем вземшии" обижены нами, и за это будете обижены вы, буду обижен я. Поймите: "крест яко ярем" - а? Значит, признано, что жизнь - трудна и тяжела? Почтите же достойно отживших - они ради вас несли при жизни бремя и ярем,ради вас! А зти, таи, не понимают!
