«Значит, вы уверены, что он жив и просто оставил свою жену?» — это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
Но к Ванде уже вернулось обычное спокойствие. Строгая и подтянутая, словно застегнутая наглухо на все пуговицы, она проигнорировала вопрос, подошла к Бет, которая сосредоточенно грызла лист эвкалипта и забрала его у девочки со словами: «Нет, нет, это не надо есть».
Шанс был безнадежно упущен. Все внимание Ванды было обращено к Бет, пристальный взгляд мог уловить влюбленное выражение в ее глазах, когда она смотрела на ребенка. Вытирая замурзанную мордашку, Ванда внезапно подняла лицо, и взгляды ее и Доркас скрестились. Ванда не отвела глаз, в них ясно можно было прочесть выражение сдерживаемой затаенной злости.
«Когда-то у меня была дочь, такая же крошка. Это было во время войны. Моя семья жила на севере, у нас была ферма, на ней работал мой муж. Петрус не греческое имя. Но мать моего мужа была родом из Греции, и муж вырос здесь же. Бандиты схватили моих детей. Сына и дочь. Увезли их в Болгарию. А мужа расстреляли».
В ее словах слышался яростный вызов, Доркас была поражена и слегка напугана. Она слышала о том, что коммунисты отбирали у греков их детей, и несчастным родителям никогда не суждено было вновь увидеть их, но неожиданное заявление Ванды повергло ее в ужас, все это сильно смахивало на организованное похищение детей.
«Я понимаю вас, — Доркас сокрушенно прижала руки к груди. — Я чувствую вашу боль».
«Мне не нужно, чтобы меня жалели, — прозвучал холодный ответ. — Это не ваше горе. Вам не понять этого. У вас есть муж. Есть ребенок».
«У меня нет мужа. Разве мисс Фаррар не сказала вам, что я вдова?»
«Она говорила, да… Ваш муж погиб около двух месяцев назад. Вы совсем не похожи на греческих женщин, которые потеряли своих мужей».
Она вообще не похожа ни на каких вдов, подумала про себя Доркас. Как она может притворяться, что оплакивает Джино? Ей нечего было возразить этой женщине, смотрящей на нее с нескрываемым презрением.
Доркас поднялась, отряхивая с юбки листья: «Давайте повернем к дому. Не исключено, что мисс Фаррар будет искать меня, когда вернется. Хорошо, что вы рассказали мне о мадам Каталонас. Это может оказаться полезным, когда мы пойдем к ней».
Ванда протянула Бет руку, которую та с готовностью ухватила. Они шли по тихому тенистому парку старого кладбища, когда Ванда вдруг опять завела разговор о Константине Каталонасе.
«В доме висят его картины. Вы наверняка их увидите. Они так на него похожи. Он всегда смеялся. Он любил быть счастливым, веселым. Но эта женщина… она вытравила из него все. Она сделала так, что он больше не может смеяться».
