«Это турецкое кладбище, — пояснила Ванда. — Думаю, никто не будет возражать, если мы ненадолго сюда заглянем. Здесь очень тихо и спокойно».
Узкие надгробия валялись как попало, хотя было время, когда все они были обращены в сторону Мекки. На верху каждого было сооружено что-то вроде мраморного тюрбана. Среди этих камней и вправду царила очень мирная тишина, казалось, ничто не в состоянии нарушить этот мирный покой. Только слабый шоpox листьев под ногами напоминал о том, что не все еще умерло в этом полуденном зное. Ванда обратила внимание Доркас на размеры и форму камней, говоря при этом, что по этим признакам можно понять, какое положение занимал тот или иной покойник при жизни. Стараясь не упустить нить повествования, Доркас прислушивалась к рокоту волн, разбивавшихся о скалистый берег недалеко отсюда. Они набегали на камни, постепенно откатываясь назад, потом снова и снова, и так бесконечно. Было и будет. Неугомонный ветер теребил верхушки деревьев, срывая с них листья, которые плавно опускались на землю, кружась в медленном танце. Сюда не долетала суета повседневности. Покой мягкой пеленой обволакивал путников. Доркас вдруг захотелось остаться здесь навсегда, чтобы избавиться от беспокойства, страхов, от волнений, не угасающих ни на миг. Но она пришла сюда с Вандой не только ради прогулки, а раз так, то нельзя допустить, чтобы притупилась бдительность и пропала настороженность.
Бет весело резвилась, подбирая с земли камушки и листья, увлеченная своей выдуманной игрой. Предоставленная неожиданно самой себе, она, казалось, совсем не обращала внимания на обеих женщин. Доркас удобно расположилась на земле, скрестив ноги, и задумалась о вопросах, которые она хотела задать Ванде. Прислонившись спиной к шершавой коре эвкалипта, Ванда стояла как бы в ожидании, словно предчувствуя, ради чего они пришли сюда.
Без всяких светских околичностей Доркас выпалила первое, что ее заинтересовало.
«Почему вы так поспешно покинули нас сегодня за обедом?» — напрямик спросила она.
Неторопливость и осмотрительность, похоже, никогда не изменяли Ванде. Ее выдержке мог позавидовать любой. Даже когда она покидала «Отель Роз», по ее внешнему виду никто не смог заподозрить что-то неладное. С ничего, кроме мрачного угрюмого спокойствия, не выражающим лицом, Ванда начала неторопливо объяснять. Голос ее при этом звучал довольно прохладно и сдержанно.
«Я не люблю эту женщину. Когда она появилась, я решила уйти. Она тоже не любит меня. Нам незачем встречаться».
