Опускались сумерки. Пароход пришвартовался к причалу. Пассажиры шумно двинулись к трапу. Одна Леся застыла на том же месте, впилась взглядом в горизонт, полыхавший молниями-пожарами, которых никогда не увидишь на Волыни. Странно — на небе ни облачка до самого горизонта, а вспышки сверкали и сверкали, как сабли в руках рыцарей-великанов…
— Леся, пойдем, — решительный голос «Гретхен» (так «окрестили» Косачевны Маргариту Комарову) возвратил Лесю к действительности.
— Иду, бегу, — она поднялась, в последний раз взглянув туда, где полыхали зарницы, и, слегка прихрамывая на правую ногу, направилась к выходу.
Если от отца Леся унаследовала сдержанность, мягкость, покладистость, то мать она должна благодарить за развившуюся с детства страсть к путешествиям. То, что Ольга Петровна всю свою жизнь, даже в глубокой старости, не могла усидеть на одном месте, видимо, передалось дочери. Как только боль в ноге немного унималась, она тут же стремилась расширить круг своих наблюдений, рвалась в новые, незнакомые края.
Так было и в этот раз. Мать с дочерью осмотрели морской берег на восток и на запад от Одессы на сотню километров: Очаков, устье Буга, Херсон, Днестровский лиман. Наибольшее впечатление произвел на Лесю Аккерман, собственно, турецкая крепость в нем.
Из письма Леси к брату Михаилу. 1888, Колодяжное. «Не знаю, стоит ли описывать нашу поездку… Лучше когда-нибудь расскажу, а теперь — кое-что о турецкой крепости (Аккерман). Вот страшное сооружение, будь оно проклято! Высокие, массивные, толстые стены — такие, что комнаты в них выдолблены, словно келейки; башни круглые, громоздкой архитектуры, в башнях погреба и темницы с железным решетками (верно, тут когда-то наши казаки сидели), а теперь растут дикие травы да цветы. Мама сказала: «Ведь это из наших казаков повырастало». Мы сорвали два цветка на память и поспешила на пароход, прочь от этой крепости; страшно нам стало…»
ХУТОР КОСОВЩИНА. САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ САНАТОРИЙ ПАРАСКИ БОГУШ
Возвращаясь из Харькова после бесполезной консультации у известного хирурга Грубе, Леся с матерью заехала в село, а точнее — хутор Косовщину Сумского уезда. В Гадяче жила старенькая мать писателя Панаса Мирного — она и посоветовала съездить в этот хутор к Параске Богуш, широко известной на Харьковщине горячими лечебными ваннами, настоянными на разном зелье. Благодаря успехам этой крестьянки Косовщина — хутор с двумя десятками хат — превратился в народный самодеятельный санаторий. Больные размещались в хуторских хатах с питанием и «ванной» (обыкновенное корыто или лохань). Лекарь Богуш совершала обход пациентов, согласно собственному «диагнозу» и рецептуре готовила раствор для ванны. Стоимость лечения была незначительной, больные платили хозяевам за койку и обслуживание, врачу же — сколько кто мог.
