Давно закончила свой печальный рассказ мать, а дети, охваченные скорбью, словно окаменели. Чудилось им, что стоят они не на земле, а на костях своих прадедов. Им боязно было взглянуть вокруг, туда, где
На четыре мили
Меня хлопщы-запорожцы
Трупами покрыли…
Возвращались домой. Дети расспрашивали:
— Это правда, что все казацкое войско погибло?
— Нет, не все. Здесь положили головы тридцать тысяч запорожцев. Большая же часть войска ушла из окружения, но, разрозненная и почти безоружная, не могла сопротивляться.
— А кто был тот последний казак?
— Говорят в народе — Иван Нечай… На самом же деле никто этого не знает.
— А что было дальше с Богданом Хмельницким?
— Казаки выкупили его из татарского плена, и тогда он вынужден был просить мира у польского короля…
Где-то уже вдалеке от Журалихи Косачи остановились у поля, где возился со своей лошадью пожилой крестьянин.
— Бог в помощь, пани! — ответил он на приветствие. — Куда путь держите, добрые люди?
— Возвращаемся в Чекну, а потом домой, в Луцк. Давным-давно, говорят, была здесь жестокая битва казаков с ляхами.
— Что было, то было. Людей погибло тьма. Когда-то вокруг здесь непроходимые болота были. Кого топь засосала, кого пуля на дно проводила… Теперь, как видите, болото высохло, везде перепахано.
— Вы знаете, за что они погибли?
— А кто ведает?.. Говорят, за волю. И что же, нечестивцев изгнали, а нужда осталась.
— А воля?
— Воля… Где она? Когда я еще молодым был, задумали люди помянуть души погибших. Как раз тогда сто или двести лет прошло — забыл, не помню. Много народу собралось, все соседние села пришли, Даже из Почаева были…
— И чем же закончилось? — нетерпеливо прервала Ольга Петровна.
— А тем, что из Дубно, то ли из Луцка прискакали какие-то господа с урядниками и запретили поминки. Люди пошумели и разошлись. Вот вам и воля…
— А может, вам случалось находить что-либо старинное, к той битве относящееся?
— Чего ж… случалось. Еще и теперь, бывает, возьмет плуг поглубже — когда под коноплю или просо пашешь, — так даже скрежещет по костям — на лемехе зазубрины остаются. Трудно пахать по костям…
«Трудно пахать по костям» — эти слова не давали покоя Лесе, врезались в душу. Она сотый раз повторяла их. Даже когда кочковатая дорога безжалостно подбрасывала телегу… «Трудно пахать»…
В конце концов спросила:
— А почему пашут по костям, скажи, мама?
— Нужда и голод заставляют. Надо же людям где-то сеять.
— А прежде сеяли где?
— Те земли паны забрали.
Выехали на столбовую дорогу. Лошади прибавили ходу. Там, где небо сливается с землей, нужда и голод пашут поля, плуг выворачивает белые кости. Они покрыли поле от горизонта до горизонта, и никому до этого нет дела, и ни у кого не болит душа. Только ветер над ними свищет, только седые тучи над ними рыдают. Да слышен стон хлебороба:
