- Здается менi, что вы, хлопче, раненько маткину цицьку на люльку змiняли, бо разума у рiчах ваших не бачу я...
- Та як же, дiду! Воны и некрасиви - ось роги якие...
- А хиба ж вы рогами пахати будете? Так купуйте ж собi козлiв: у них рога красивейши...
Сыны Израиля вертятся меж возов, как вьюны. Они обо всем спрашивают, всё щупают и всё покупают. "Чо-ловiки" говорят им "ты" и смотрят за ними во все глаза. Паны встречаются с "чоловiками" с чувством собственного достоинства, и в разговоре с паном у хохла сквозь внешнюю почтительность пробивается не одна нотка пренебрежения. Видно, что пан давно уже определен как "ненужна козявка у пчелином рои".
У одного из возов корова, привязанная к нему, вдруг зашаталась и в корчах повалилась на землю. "Жшка", продававшая ее, соскочила с воза и закрутилась вокруг больного животного, как в вихре. Испуг, граничащий с ужасом, выразился на лице бедной женщины, сразу лишившейся надежды продать свою скотину.
- Ой, господи! Ой, добри люде! Ратуйте - що во-но таке? Що воно? Ой, мати пречистая!
Сразу выросла толпа и принялась горячо обсуждать несчастие. Делали предположения, отчего именно заболела корова и как всего лучше лечить ее. Явился какой-то древний старик, весь, точно плесенью, покрытый лохмотьями, и начал отчитывать корову, творя шёпотом молитву. Толпа поснимала шапки и молча ждала результатов моления, изредка крестясь. А корова билась на земле в судорогах, пыталась встать и снова грузно падала. Она тяжело вздыхала, и много боли было в ее кротких глазах. Потом ее хозяин, сняв с головы шапку, стал ею растирать хребет животного, трижды обвел шапкой вокруг рогов, трижды вокруг шеи и столько же вокруг хвоста. И это не помогло. Принесли бутылку дегтя и вылили в глотку животного, потом угостили его скипидаром, наконец явился коновал, угрюмый мужик, с разнообразными инструментами у пояса. Он важно осмотрел корову и пробил ей каким-то ржавым гвоздем вену на шее. Тонкими струйками хлынула густая, черная кровь. Какой-то моралист нашелся в толпе. Он посмотрел на корову и ее хозяина, убитого горем, и сказал:
- От це вам, дядько, божие наказание... Здаетца менi, що хотели вы утаиты, яка вона ваша корова... И открыв господь людям вашую думку... От як!
Хохол посмотрел на него и грустно покачал головой.
- Бог мою думку знае...- вздохнул он.
А рядом с этой сценой разыгрывается другая. "Жшка", размахивая руками, как поломанная мельница крыльями, бранит своего "чоловiка". Он сидит на земле, упираясь в нее руками, и блаженно улыбается. Нос у него красный, сияющий, шапка на затылке, ворот рубахи развязался, и солнце бьет ему прямо в грудь и лицо.
