— Ну, матушка Редлих, как у вас сегодня идут дела? — спросил он подчеркнуто сердечно, вежливо сняв с головы фуражку зелено—оливкового цвета. При этом обнажились его начинающие седеть волосы и небольшая лысина на затылке. Он ободряюще похлопал старую женщину по худому плечу и дружески пожал ее руку.
— Я принес вам кое—что почитать. — Шикеданц извлек из портфеля две книжицы. — Барышня в городской библиотеке считает, что оба романа — это как раз то, что вам нужно. По—видимому, там уже знают ваш вкус. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь вы такая прилежная читательница. Что с вами, матушка Редлих? У вас что—то произошло?
Анналуиза глубоко вздохнула и сквозь слезы поведала гостю о своем горе.
— Черный Неро, ведь его отравили… отравили…
— Мне очень жаль, матушка Редлих. Да что же это такое? Я вам сочувствую от всей души, — постарался успокоить старушку Шикеданц. — Черт побери негодяя, совершившего такую подлость по отношению к вам. Да как же ему не стыдно? Но разве можно так волноваться в ваши годы, матушка Редлих! Зачем вам это нужно? Жаль, что вы не послушались меня. Я ведь не раз советовал вам бросить разведение собак и поселиться в доме для престарелых. Там вы обретете покой, уход, настоящих друзей. Почему вы не решаетесь? Я ведь желаю вам добра, матушка Редлих, и отношусь к вам как сын. А когда в один прекрасный день закончу строительство нашего дома, заберу вас к себе. Клянусь вам! Вы займете самую лучшую, самую теплую и самую солнечную комнату, какая только будет в моем новом доме. Разве это плохое предложение? Поразмыслите еще раз хорошенько. И именно сейчас, когда такое несчастье произошло с собакой. Подумайте о своем здоровье. Подобные волнения опасны в вашем возрасте. Ну, мне нужно идти. Выше голову, матушка Редлих, выше голову и всего хорошего…
Лутц не пропустил ни одного слова. Он ясно слышал весь разговор: у Шикеданца голос громкий, как у проповедника.
— Моя бабушка тоже живет в доме для престарелых, — сказал Лутц, когда вежливый и дружелюбный гость удалился. — И ей там неплохо.
Анналуиза Редлих не ответила. Может быть, она вообще не слышала его слов. Лутц забыл, что нужно говорить громко. Старая женщина все еще думала о Шикеданце.
— Знаешь ли, господин Шикеданц, так сказать, мой наследник. Я подарила ему этот садовый участок, потому что он хороший человек и обещал построить здесь добротный дом, в котором я смогу жить до конца своих дней. Бесплатно, разумеется. Дом с центральным отоплением, застекленной верандой и туалетом, выложенным белой кафельной плиткой. Посмотри на мое жилище. Это самая настоящая лачуга с прогнившими тонкими стенами. Она скоро завалится от ветхости и ветра. В тысяча девятьсот сорок четвертом году, во время войны, когда мой дом был разрушен при бомбежке, я построила себе времянку. Несколько досок, пара стропил, немного толя — вот и все, так как в то время негде было достать стройматериалы. Ты понимаешь, как я мечтаю о новом современном доме! Это моя единственная надежда, прекрасная мечта.
