У входа в лазарет полковник остановился и некоторое время наблюдал, как шагах в сорока коренастый чернокожий сержант муштрует два десятка солдат. Веерховен, который три недели провозился с аппаратурой и не знал никого из гарнизона, кроме четверых парней его собственной команды, с интересом присматривался к точным движениям сержанта.
– Неплохо, а? – с удовольствием проговорил полковник.
– Вы имеете в виду сержанта, сэр? – спросил Рихард.
– Нет. Сержант – мой парень. Я знаю, на что он способен! Я имею в виду этих. Они уже немного похожи на солдат. А, лейтенант?
– Я не видел их в деле, сэр.
Полковник взглянул с любопытством на своего подчиненного:
– Вас, лейтенант, я тоже не видел в деле.
– Разве, сэр? – усмехнулся Веерховен. – Может быть, у нас проблемы с системами обнаружения?
– Да, верно. Раунд – за вами! – И, подмигнув Веерховену, толкнул дверь лазарета.
Этот молодой заносчивый немец нравился Рейману. Но ему не нравилось, что Рихард Веерховен совершенно равнодушно отнесся к смерти своего соотечественника.
Войдя, Рейман снял с головы легкий пробковый шлем, делавший его немного похожим на плантатора с картинки девятнадцатого века, и положил его на белый, с пластиковым покрытием стол.
– Как дела, Матиуш? – спросил он у врача, невысокого, быстрого в движениях мужчины откуда-то из славянской части Европы.
Веерховену Матиуш больше напоминал отставного боксера-легковеса, чем доктора. Но Матиуш тоже был человеком Реймана, а значит, дело свое знал блестяще. Кроме того, видно было, что врач и полковник знакомы не первый год. И он, Рихард Веерховен, чувствовал себя в их компании чужаком.
Одетый в белый халат помощник доктора при появлении полковника оторвался от окуляра микроскопа и собрался встать. Но начальник не дал санитару подняться, положив руку ему на плечо.
– Если ты имеешь в виду старину Курта – дела неважные! – сказал доктор.
У него был очень высокий голос. «Писклявый», – мысленно окрестил его Рихард.
– Я сделал вскрытие, – продолжал врач. – Смерть наступила вследствие остановки сердца.
Левая бровь полковника поползла вверх.
– Совершенно определенно! – сердито сказал доктор. – Коронарный…
– Избавь меня, Матиуш! – Полковник поднял руку. – Если ты говоришь, что у Быка-Штабба оказался дрянной мотор, значит, так и есть.
– Я этого не говорил, – возразил врач. – Картина такова, что поначалу, из косвенных данных, я склонен был думать, что он умер от шока. Но теперь склоняюсь к тому, что это был шок на фоне полного истощения. Анализ крови показывает…
